Сирийский скальпель - Александр Тамоников Страница 7

– Зачем же он в ров-то на полной скорости? – удивленно спросил Костин. – Разве рвы так преодолевают?

– Потому что он – Болван. Педаль в пол и чешет на четвертой, не замечая препятствий! – всплеснул руками Андрюха.

– И чем же закончился этот полет?

– Чем… Гуслями посшибал нам все прицелы, сломал бронелист, покорежил двигло. Свою «бэху» тоже ушатал в хлам, врезавшись в противоположный бруствер. Вот так за пару секунд училище лишилось двух БМП. И такие истории с Болваном происходили постоянно.

– Подобных дебилов надо отчислять сразу, – пробурчал Владислав. – Мало того что они коллекционируют беды, так еще и других под монастырь подводят.

– Не вышло. У преподов после того случая терпение лопнуло, и они в полном составе написали рапорт начальнику училища. Дескать, если не отчислим – останемся без техники.

– А он?

– Вызвал начальника кафедры к себе в кабинет и отчитал по полной программе. «Вам, – говорит, – за что большие деньги платят? За неспособность обучить курсанта? Учите, тренируйте, натаскивайте. И чтоб к экзаменам он все умел не хуже других». Одним словом, окончил Болван с горем пополам училище. Сейчас вроде даже ротой командует.

– Что ж, бывает и так, – подал голос с переднего сиденья Соколов. – Вроде ничего у человека не получается, как ни старается. А потом, будто тумблер в голове щелкает, и все встает на свои места…

Дело это было крайне запутанным. Странный клубочек с исчезновением людей поначалу намеревался разматывать Следственный комитет вкупе с ФСБ. Но когда выяснилось, что среди канувших в безвестность числятся и военные пенсионеры, за него взялось Управление спецмероприятий Министерства обороны.

– Своих в беде не бросаем, – коротко резюмировал начальник Управления и отправил в командировку троих опытных сотрудников.

Через два месяца начала вырисовываться относительно четкая картинка: к исчезновению людей скорее всего причастна тольяттинская автомобильная мафия.

Один из агентов собрал минимум информации из-за того, что сам едва не попал в поле зрения преступной группировки и еле успел унести ноги.

Второй устроился в автомастерскую и в разговорах с коллегами кое-что разузнал из жизни местных мафиози.

Более других преуспел третий. Он мало соображал в автохламе и «кишках» машин, но имел «язык без костей» и хватку настоящего предпринимателя. Для того чтобы втереться в доверие к обитателям гаражных боксов, ему пришлось вначале купить подержанную «гранту» и тут же найти перекупщика для ее продажи.

Наварить на сделке удалось мало, но за сговорчивость он приобрел сомнительного знакомого по имени Гера-рихтовщик. Это был тощий болезненный мужичок лет тридцати трех, с бегающими карими глазками и вытянутой эллипсом лысеющей головой.

Желая упрочить знакомство, агент предложил отметить сделку. В результате он купил хорошей водки, обильной закуски, и они уединились в боксе.

– Понятия рабочего времени у нас нет, – попыхивая сигаретой, рассказывал Гера-рихтовщик после первого стакана водки. – Народ работает, когда хочет. И когда есть работа.

Перед ними на ящике из-под апельсинов стояла нехитрая посуда и банка «Nescafé» вместо пепельницы. Вдоль стены бокса располагался верстак и длинная полка с инструментами. Там же пылился допотопный кассетный магнитофон, а рядом лежала дверца от «Жигулей» со свежим слоем грунтовки. В одном углу высилась гора резиновых шлепанцев, в другом пылилась стопка листового металла.

Тот вечер за литром русской водки стал отправной точкой в успешной командировке агента. Разговорившись, Гера-рихтовщик сболтнул лишнего.

– Тут у нас знаешь, какие дела проворачиваются! – не без гордости поведал он. И тихо добавил: – Ты даже представить такое не можешь!

– Это чего же я не могу представить? – подначил агент. – В наше неспокойное время даже работорговля входит в норму.

– Работорговля – это мелочи. В наших боксах, между прочим, не только машины на запчасти разбирают.

– Не понял? – замер москвич.

Последняя фраза собутыльника и в самом деле поставила его в тупик.

– О пропадавших людях в Тольятти слыхал? – спросил Гера. И тут же махнул рукой: – Да откуда ты мог об этом слышать – ты же не местный!

– Нет, ничего не слышал.

– Вот. А они у нас регулярно исчезают. И заканчивают свой земной путь здесь – в боксах.

Пускаться в подробности рихтовщик не стал, а сотрудник Управления лезть с вопросами побоялся, дабы не вызвать подозрений. Несмотря на изрядное опьянение, новый знакомец соображал неплохо.

А месяц спустя – после детальной проработки операции – в сторону Тольятти уже неслись два внедорожника с группой майора Соколова. Впереди и слева над горизонтом небо уже окрасилось в фиолетовые тона. До рассвета оставалось около часа.

– А у меня остались самые светлые воспоминания от летнего лагеря, – с хрустом потянулся Костин. – Особенно от марш-бросков с полной амуницией.

– От пробежек? – едва не хором переспросили друзья. – Ты что спятил?! Чего в них было кайфового?

– Помните, там километра через три в лесном массиве маршрут проходил мимо «дурки»? – таинственно улыбнувшись, спросил Владислав.

– Да, была какая-то закрытая клиника. Поговаривали, будто психи с тяжелой формой лечились.

– Точно, – лениво подтвердил Костин. – Некоторых санитары даже на поводках на прогулку выводили, как бойцовских собак. Наверное, самых буйных или опасных.

Жерин, не моргая, глядел на товарища:

– И в чем же прикол?

– Пока мы бежали мимо длинного забора клиники, у нас было полминуты на общение с психами. И вот представьте: рота курсантов прилипает к забору и, барабаня по прутьям касками и саперными лопатками, кричат: «Как служба, коллеги?» «Коллеги» от этого жуткого грохота начинали в истерике метаться по двору клиники, таская на поводках несчастных санитаров. Короче, в лечебном заведении начинался настоящий дурдом.

– Ну, вы даете, – усмехнулся Соколов. – Мы тысячу раз мимо этой клиники бегали, и никому в голову не приходило провоцировать психов.

– Наш комбат тоже не оценил юмора, – признался Владислав. – Однажды он сказал: «Когда мне доложили о ваших выходках, то пришлось задуматься над вопросом, с какой стороны забора находятся по-настоящему больные люди…»

Костин опустил оконное стекло и выбросил в ночь окурок.

– И долго вы издевались над бедными людьми?

– Нет. Вскоре наш курс построил начальник училища и дал слово какому-то пожилому гражданскому мужику. Оказалось, что это директор клиники, известный профессор.

– Он вас вылечил?

– Да. Причем сразу. «После каждой вашей пробежки, – сказал он, поглаживая клиновидную бородку, – мы вынуждены пациентам колоть ядерные дозы успокоительных препаратов. Пожалуйста, не беспокойте этих несчастных людей».