Бомба под президентский кортеж - Максим Шахов Страница 7

Закхай Валииди оставил на просеке свои старенькие неприметные «Жигули». Да, неприметные! Почти все прорабы на трассе «Амур» знали эти «Жигули», и Али, который на них ездил и который поставлял дешевую и безотказную рабочую силу. Многие побаивались, многие не верили Али, считая, что он чуть ли не «подстава» со стороны прокуратуры. Но кое-кто с ним активно работал, складывая в карман большую часть денег, подлежащих выплате рабочим. Проводили наряды своим, выполняли таджики, но за треть стоимости.

Но самым примечательным было то, что про Али все молчали. И те, кто с ним сотрудничал, и те, кто не хотел связываться. Первые потому, что имели с этого сотрудничества хороший куш, вторые потому, что боялись попасть под месть первых и тех, кто им покровительствовал. Никто же не верил, что большое начальство «не в доле». И вот на этом лезвии бритвы Али и балансировал уже несколько месяцев. Точнее, не Али, Закхай Валииди.

Сейчас он ехал на праворульном «Ниссане», которых от Забайкалья до самого Приморья было пруд пруди. Поглядывая на навигатор, лежавший на коленях, Закхай наконец притормозил у поворота на очень плохой узкий асфальт. Судя по ржавому указателю, это был поворот на Константиновское, большой поселок с молокозаводом, колбасным цехом и колледжем лесного хозяйства. Закхай хорошо владел русским языком. У него вообще была склонность к иностранным языкам и великолепная память. Если бы он не стал в ряды вооруженной оппозиции, то, наверное, стал бы учителем или ученым-лингвистом. Но сейчас страна требовала от него борьбы, и он сражался и вел за собой других. И не просто сражался, а старался по своему разумению перестроить этот мир, из-за чего у него частенько случались стычки с высшим руководством. Пока ему верили, несмотря на его своенравие и собственное видение будущего родины.

«Уазик» местной полиции он увидел издалека. Машина стояла на обочине с включенными мигающими аварийными огнями, которые очень хорошо были видны издалека. Закхай подъехал, заглушил двигатель своей машины и выпрыгнул на сырую траву. Русский майор и его помощник старший лейтенант стояли на другой стороне дороги и смотрели вниз. Там в кювете парила развороченным от удара капотом легковая автомашина.

Закхай нахмурился и стиснул зубы. Гневайся или не гневайся, а других помощников пока нет. Глупы, но исполнительны!

Он прошел мимо офицеров полиции, отметив, что те уже поняли манеру общения и перестали каждый раз кидаться к Закхаю с протянутой рукой. Рук он им никогда не пожимал, хотя старался делать вид, что относится с уважением к их помощи.

– Выключите аварийный сигнал! – бросил он короткий приказ и подошел к краю дороги.

Да, сделано было чисто! Наверное, эти двое полицейских на большой скорости прижали легковушку своим «уазиком» к обочине, а потом резко его подрезали поворотом руля. Хасан явно не ожидал такого оборота и не справился с управлением. Вон и два бетонных столбика сбил, и в низинку улетел вместе с машиной. Живой? Кажется, живой: вон рука торчит из-за скомканной открытой передней двери. Стонет и пытается выбраться. Движения сильные, значит, не очень сильно пострадал.

Закхай обернулся, посмотрел на старшего лейтенанта, который хлопнул дверью своего служебного «уазика». Аварийные огни погасли и больше не привлекали внимания. Ну что же, этим двоим не обязательно знать, о чем пойдет разговор. Закхай примерился и легко спрыгнул в кювет. Скользя на влажной траве, он сбежал со склона и подошел к машине. И тут же встретился взглядом с Хасаном. Мужчина страдал от боли, страдал сильно, но, как настоящий мужчина, скрывал это. Его лицо с рассеченным лбом и лихорадочно блестящими черными глазами было бледно, губа закушена, а левая рука упорно цеплялась за край изуродованной автомобильной дверцы и тащила тело наружу.

Закхай улыбнулся и присел рядом с раненым. Дела Хасана были плохи. Правая рука, видимо, была сломана. И как бы не в двух местах. А еще у него сквозь рубашку торчала белая кость в правой нижней части груди. Сломанное ребро проткнуло мышцы, кожу и вышло наружу. Кровь изо рта не шла, хотя это и не говорило о том, что не повреждены легкие. И вообще у Хасана просто не могло не быть внутреннего кровотечения.

– Потерпи, брат, – сказал Закхай, – я помогу тебе.

Он взял раненого под мышки и стал медленно тянуть, старясь давать нагрузки на позвоночник. Особенно крутящей нагрузки. Хасан захрипел, прикусил губу, но каким-то страшным усилием воли удержал крик, готовый сорваться с его губ. Еще несколько секунд, и Закхай уложил раненого на траву лицом вверх. Он сел рядом на корточки и посмотрел ему в глаза.

– Ну, что? Больно тебе, брат?

Хасан все еще лежал со стиснутыми зубами, а по подбородку у него бежала струйка крови из прокушенной губы. Закхай протянул руку, приподнял полу рубашки и вытянул из-за ремня Хасана потертый 12-зарядный «ПММ».

– Знаю, что больно, – кивнул Закхай головой. – Вот видишь, Хасан, а я что тебе говорил? Аллах все видит, Аллах ни один поступок человека на земле не оставляет без внимания. Ты хотел меня предать, и что из этого получилось?

– Не кощунствуй насчет Аллаха, – прохрипел Хасан.

– Мой путь праведен, Хасан, – возразил Закхай, – потому что мой путь – это путь борьбы за истину, за веру, за мой народ. И ты знаешь это. Но ты решил шантажировать меня, ты решил построить на наших отношениях бизнес. Это низко для правоверного, это позор!

– Убей меня, – снова прохрипел Хасан, – убей. Я бы тебя убил, окажись ты на моем месте.

– Я понимаю, – сквозь зубы процедил Закхай, поднимаясь в полный рост. – Но я тебя убивать не буду. Только Аллах решает, и только Аллаху позволено давать жизнь и забирать жизнь. Иногда я беру на себя его обязанности, но не сейчас. Ты умрешь сам, Хасан! В муках! Ты еще долго будешь мучиться, может, час или два часа. Я подожду. И все это время ты будешь знать, за что ты принимаешь такие муки.

Закхай повернулся и пошел по склону наверх. Он слышал, как за его спиной захрипел и болезненно закашлялся раненый, пытаясь изрыгнуть проклятья. Нет, он заставит его умолять о смерти, он заставит его плакать и унижаться.

Полицейские стояли наверху, нарушив все инструкции. Закхай сдержался от резких высказываний и просто отослал старшего лейтенанта к машине, чтобы он слушал рацию. Майор остался рядом и выжидающе смотрел на Закхая.

– Все, умер? – наконец спросил русский.

– Нет пока. Но умрет.

Неожиданно молодой полицейский выскочил из «уазика» и громко закричал:

– Шеф, аврал! Нас вызывает начальник ОВД. К нам проверяющий из районной управы. Приказано через полчаса быть в Константиновском. Они уже выехали…

– Это значит, что они поедут здесь? – насторожился Закхай.