Цель - все, смерть - ничто - Борис Бабкин Страница 7

– Бешеный Лев хочет белую женщину, – процедил негр.

– Послушай, Отундо, – усмехнулся Смит, – неужели ты не можешь достать себе белую женщину? У тебя…

– Бешеный Лев все может, – самоуверенно перебил его Отундо. – Просто они есть у тебя.

– Не думал, что вождь будет просить меня отдать ему пленниц, – покачал головой Смит.

– Бешеный Лев пошутил, – оскалился в улыбке Отундо.

– Я так и думал, – кивнул Смит.

– Ты с женщиной придешь на королевскую битву? – спросил Отундо.

– У меня встреча, – с сожалением ответил Смит. – А так бы с удовольствием посмотрел.

– А твоя женщина придет?

– Это ее дело. Как работа? Людей хватает?

– Пленных много, – равнодушно ответил Бешеный Лев. – И через месяц мы доберемся до залежей. Ты уверен, что там есть алмазы?

– Если бы не был уверен, то не начал бы этого.

– Значит, скоро мы будем богаты, – довольно улыбнулся Бешеный Лев.

«Но раньше ты сдохнешь», – мысленно ответил ему Смит.

– Ты пойдешь на королевскую битву? – Мексиканец остановил проходившую мимо шатра Бетси.

– Да, – кивнула она и посмотрела на него. – А ты?

– Да хотелось бы. Там, говорят, будут…

– Возьми еще пятерых и будете охранять меня, – приказала она.

– Хорошо, ваше величество, – поклонился он.

– Африканскую мать! – понюхав сброшенную в яму и разломившуюся на три части от удара лепешку, поморщился Борис. – Из гнилья слепили, духи чернозадые.

Остальные, разделив пищу на равные куски, начали с жадностью есть.

– И я до этого дойду… – Усмехнувшись, Борис сел. – А на работе в туалет как, сам идешь или водят? – спросил он Ивана.

– Все на месте. Ну, чуть в сторону, на длину цепи отходишь и справляешь, что приспичило. Потом охрана выбирает одного, и он за всеми убирает.

– Нормально! – Борис хмыкнул.

– О побеге даже не мечтай, – проглотив последний кусок, сказал Иван. – Сюда бросают концы цепей. Ну, на каждого. Конец раздвоен, на обоих концах ободки с болтом. Надеваешь на правую ногу и закручиваешь болт. Затем другой ободок на кисть правой руки и тоже закручиваешь болт. Спускают лестницу. Когда вылезешь, увидишь линии белого песка. Переступишь за эту песочную линию – убьют. Приводят на работу. Конец, который свободен, надевают на вбитый колышек и закручивают сверху гайку. До охраны ты никак не достанешь. Работаем до тех пор, пока…

– Что делаете? – перебил Борис.

– Грунт копаем. Как я понял, снимаем верхний слой почвы для того, чтобы устроить алмазные копи. Я читал труды одного профессора, который уверяет, что в этом районе есть алмазы.

– Понятно, – кивнул Борис. Прокопенко с ненавистью посмотрел на него и, поджав ноги к животу, снова закрыл глаза. – А здесь вообще много наших? – спросил Борис.

– Пленных тут около ста человек, – ответил Иван.

– Девяносто шесть, – вмешался Андрей. – Я считал. Охраны – тридцать. Двадцать четыре пса. Разорвут сразу. И четыре пулемета по углам. Расстояние рабочего места примерно сто двадцать на сто пятьдесят. К тому же мы углубились метра на два, так что бесполезно пытаться.

«А ты не просто деловой человек, – мысленно отметил Борис. – Указательный палец на сгибе замозолен. Значит, много стрелял. Наблюдателен, воевал. И скорее всего против наших в Чечне. Не заводись, – остановил он себя, – сейчас у нас враг общий».

– Русаки еще в общей яме есть, – снова заговорил Андрей. – Человек десять. Вроде на заработки приезжали. Один совсем пацаненок, лет шестнадцать. Отца убили, кажется, вот и остался один. Держатся дружно.

– Я там русских не видел, – покачал головой Иван.

– Их уже неделю не выводят, – сказал Андрей. – Они избили кого-то. А тут намечается мордобой, вот их и оставили. Ну, подкормят малость, и будут их дикари мордовать.

– А нас не поволокут на этот мордобой? – спросил Волков.

– Могут, – ответил за украинца Иван. – Вообще-то всех водят. Но заранее готовят не всех. Приезжает дикарь этот, Бешеный Лев, со своими гиенами и выбирает. Там это недолго. Пара минут, и лежишь. Потом просто добивают. А Лев, мразь, головы скручивать любит. Нахватался где-то. Да и техника боя у него чувствуется. И еще один рыжий африканец – каратист. Правда, какой стиль, не пойму. Я слегка, так, для самообороны, занимался немного. А по боксу – мастер спорта.

– Ладно. – Борис посмотрел на потемневшее небо. – Надо поспать немного. А то вдруг завтра на работу выдернут?

– Можно посмотреть твоих белых? – спросил Бешеный Лев. – Надеюсь, Оавайна, ты не раненых набрал?

– Хочешь выбрать себе для развлечения? – усмехнулся низкорослый. – Я приготовил тебе россиян.

– Очень хорошо, – довольно улыбнулся Отундо. – К русским у меня свой счет. – Он засмеялся. – Надеюсь, что один из них попытается хотя бы ударить.

– Уругутау будешь? – спросил Оавайна.

– Предпочитаю английское.

– Мои пивовары делают хорошее пиво.

– Ладно, давай.

Низкорослый, повернувшись к большой хижине, повелительно крикнул:

– Два икибинди!

Из хижины выбежали две темнокожие женщины с пузатыми горшками и быстро пошли к ним.

– Соблюдаешь обычай наших предков, – одобрительно заметил Бешеный Лев и взял горшок у одной из женщин.

Женщина, встав на колени, протянула ему трубчатый коричневый стебелек. Сунув его в кувшин, Бешеный Лев начал пить.

– Хорошо сварено, – кивнул он. – Лучше, чем на побережье делают.

Мыс Рас-Хафун

– Через четыре дня прибудет шхуна с оружием, – говорил смуглолицый бородатый мужчина в круглых очках. – Мы примем груз и будем ждать судно для отправки. Морем сейчас самый надежный способ доставки. И отправим воинов Аллаха в Ирак, пять шахидов – в Палестину, а следующим судном отправитесь вы с двадцатью воинами Аллаха. – Он взглянул на троих бородачей. – Доставка людей, оружия и всего необходимого для джихада сейчас затруднена. Гяуры плотно закрыли свои границы с соседними государствами Кавказа. Надо активизировать действия в Грузии и Азербайджане. Я уже несколько раз говорил о готовности людей отправиться в эти государства. Но мои призывы остались без внимания. Главное сейчас – Ичкерия. Готовятся удары в Дагестане, Ингушетии и Кабардино-Балкарии. Гяуры почувствуют праведный гнев всемогущего Аллаха. – Он провел ладонями по бороде. – Аллах акбар!

– Аллах акбар, – отозвались остальные.

Москва

– Ну как настроение? – спросил вошедший в комнату Зяблов.

– Как перед собственными похоронами, – глухо ответил стоявший у зеркала Марковский.