Ад находится в Камбодже - Иван Стрельцов Страница 7

Целью разработки старшего инспектора Доминьяна стал наркобарон Господин Сэй, известный также как Древесная Жаба. Агентура сообщала о нем как об умном, хитром и беспощадном человеке. Наркобарон осел где‑то в джунглях на границе Камбоджи и Таиланда, владел он обширными полями опиумного мака, также подземными героиновыми фабриками и секретными взлетными полосами. И, что самое страшное, если еще десять лет назад этот упырь был никому не известен, то сейчас ему принадлежало три процента мирового оборота тяжелых наркотиков.

«Да он как раковая опухоль. Не просто живет, а находит бреши и, проникая внутрь, разрушает живой организм», — изучив досье, мрачно подумал старший инспектор Роже. И еще он понял одну немаловажную деталь: для того, чтобы расширять свой рынок, наркобарону необходимы новые контакты. «Чтобы поймать жабу, ей нужно подсунуть приманку».

Три года бывший марсельский хулиган и отчаянный полицейский был прилежным кабинетным клерком. Задавшись целью изловить Господина Сэя, он целыми днями просиживал за компьютером, листая секретные файлы. Как трудолюбивый паук, плел свою паутину, усердно и старательно, так, чтобы, попав в нее, желанная добыча не смогла выбраться и вновь ускользнуть.

«Главная цель Сэя — это расширение рынка», — определил направление движения Доминьян. Значит, нужно представить наркобарону нового серьезного покупателя.

Для того, чтобы заманить в силки героинового короля, была создана международная группа, в которую входили сотрудники правоохранительных органов Франции, США и Японии. На агентов страны Восходящего Солнца делался особый упор.

В конце семидесятых годов одна из японских преступных группировок заполучила клише американской двадцатидолларовой банкноты, наиболее распространенной из ассигнаций казначейства Соединенных Штатов. Промышленный выпуск «левых» банкнот мог не только обрушить экономику США, но и основательно подорвать финансовые устои цивилизованного мира. Необходимо было в срочном порядке принимать экстренные меры. Полицейские рейды, облавы, допросы «третьей степени» ни к чему не привели. Снаружи добраться до тайны клише было невозможно, оставался один выход — изнутри.

В глубокой тайне от всех при полицейском управлении была создана группа «Клан Семи», именно так стало именоваться преступное сообщество, вступившее в противоборство с другими кланами японской мафии — якудзы.

За полгода «Клан Семи» плотно осел в городах Иокогама и Кавасаки, подмяв под себя весь тайный бизнес. С такой организацией якудзе не считаться было невозможно: слишком дорогой ценой, пролитой кровью, оплачивалось противоборство. Наглых новичков пригласили в сообщество, разделив сферы влияния. Это был первый шаг к внедрению, дальше агентам полицейского управления стало проще разрабатывать уголовных авторитетов, в ход пошли методы самих мафиози — подкуп, шантаж и даже пытки. Но, главное, теперь с фигурантами можно общаться, что называется, в открытую, и ни у кого это не могло вызвать ни малейших подозрений — все‑таки «люди одного круга».

Результатом такого сотрудничества стала крупная полицейская облава в пригороде Нагои. Тогда‑то и были обнаружены и клише, и фабрика, где печатали местные доллары, и девять тонн уже готовой продукции, упакованной в пластик и ожидавшей своей отправки. Впоследствии свое мнение выразили эксперты Главного казначейства США — изъятые доллары по качеству ни в чем не уступали банкнотам федеральной резервной системы Америки. Таковым оказался результат секретной полицейской операции по внедрению агентуры в криминальную среду. Впрочем, и после обнаружения клише группу «Клан Семи» не распустили: организация приняла активное участие в большой междоусобной войне, разразившейся вскоре после полицейской облавы. Вожаки преступных кланов хотели найти предателя, а потому не жалели ни свои жизни, ни своих подчиненных. В результате этой разборки многие из уголовных авторитетов отправились за решетку, а те, кому повезло меньше, — «в долину счастливой охоты». По организованной преступности был нанесен мощный и сокрушительный удар, из‑за чего некоторые кланы исчезли бесследно, а большинство ушло в тень.

«Клан Семи» уже давно существовал лишь формально, кураторы писали отчеты от своих агентов, где в лучшем случае фигурировала различная мелочь — преступники, больше годящиеся для пополнения полицейских картотек.

Роже Доминьян наткнулся на эту секретную группу совершенно случайно, готовя план по плетению паутины для Древесной Жабы, и сразу понял, что это недостающее звено в его схеме. Старший инспектор смог убедить директора Интерпола, а тот, в свою очередь, договорился с руководителями правоохранительных органов Японии и США (куда же без них). «Клан Семи» вынырнул из ила безвестности и стремительно стал подниматься на поверхность криминального мира. Теперь лже-якудза занималась торговлей наркотиками. За три года «Клан Семи» потратил больше двенадцати миллионов долларов на героин Господина Сэя; деньги налогоплательщиков из Европы, Америки и Японии тратились с легкостью, а сам наркотик доставлялся к «покупателям», затем под присмотром полицейских благополучно сжигался. Прикормка Жабы завершилась, наконец настало время забрасывать крючок с лакомой наживкой.

— По расчетам наших экспертов, при правильном подходе финальная часть операции займет от недели до двух максимум, — перед Роже Доминьяном сидел его напарник Дэвид Клубис, представитель американского Министерства юстиции. Именно ему предстояло официально оформить арест камбоджийского наркобарона и, соответственно, получить все лавры борца с международной преступностью. Впрочем, последний аспект мало волновал старшего инспектора, последние десять суток он практически не спал в постели, забываясь тревожной дремотой в креслах авиалайнеров на линиях между Парижем, Вашингтоном и Токио. Узкий круг посвященных требовал его личного присутствия. Ему, как ювелиру, как механику космических кораблей, каждую деталь следовало отшлифовать, чтобы она не имела шероховатостей или зазоров. Проверить каждое соединение, каждую клемму, чтобы, как только придет время, не случилось сбоя, ни единой задержки. Все это и было правильным подходом.

Шестидесятилетний Доминьян со скрытой неприязнью посмотрел на своего партнера. «Сорокалетний хлыщ», так с ходу окрестил он про себя Клубиса. Весь такой чистенький, прилизанный, гладко выбритый, в позолоченных очках, в неизменно белоснежной рубашке с черным галстуком, янки являлся полной его противоположностью. Выражался Дэвид правильными словами, старательно строя предложения, вот только это было пустое сотрясение воздуха. «Политик, — как‑то выразился про него директор Интерпола. — У них всегда так: впереди идут политики, а позади — настоящие профессионалы; они же и мостят первым дорогу к вершине на олимп власти».

Меньше всего Доминьяну нравилось иметь дело с политикой — от нее всегда несло нечистотами. Но иногда приходилось нырять в эту выгребную яму, как, например, сейчас.

Слушая бессмысленный треп чиновника Министерства юстиции, Роже думал о том, куда же запропастилась грудастая стюардесса, которая должна была подать ему новую порцию бурбона. Впрочем, из крепких напитков старший инспектор предпочитал настоящий выдержанный коньяк, которого почему‑то на американском правительственном самолете, совершающем рейс из Японии в Таиланд, не оказалось.