Второй после президента - Сергей Донской Страница 7

Настроение резко упало. Высвободив руку из влажных пальцев мужа, Наталия встала.

– Внизу кремлевские врачи дежурят, – сказала она, направляясь к выходу. – Скажу им, чтобы еще раз тебя осмотрели. Сейчас или сперва вздремнешь немного?

Силин взглянул на жену и отвернулся.

– Не надо врачей, – глухо произнес он. – Сам выкарабкаюсь. Иди. Мне нужно побыть одному.

Наталия вышла. Он мрачно уставился в затворившуюся дверь.

Если бы Силин верил в Бога, он решил бы, что болезнь – это кара Господня. Но религиозностью он никогда не отличался, хотя педантично отмечал все важные церковные праздники, терпеливо выстаивая службы перед телекамерами в храме Христа Спасителя. То же самое проделывал и действующий президент, поэтому никак невозможно было пропустить службу, чтобы не оказаться в глазах народа безбожником. Нельзя идти наперекор тысячелетним традициям. Христос воскресе… Воистину воскресе… И отвергать эту прописную истину способны разве что какие-нибудь темные, забитые китайцы…

Тут Силин заскрипел зубами и зажмурился так, что в темноте перед глазами вспыхнули разноцветные пятна с искрами вперемешку. Опять эти китайцы! В последнее время мысли о них неотступно преследовали премьер-министра России. Стоило ему загнать их в самый дальний и темный уголок подсознания, как кто-нибудь непременно заводил о них разговор, как это сделала жена, помянувшая китайский ресторан. Выносить это было куда труднее, чем высокую температуру, озноб, кашель и общую слабость. Угрызения совести терзали Силина гораздо сильнее. Пожалуй, он был единственным человеком в России, который понимал, насколько близка держава к погибели. И повинен в этом был он сам. Ведь в свое время Силин, а не кто-то другой, подписал злополучную «Программу сотрудничества между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири России с Китайской Народной Республикой». Опубликованная на сайте «Ведомостей» она не вызвала бурю народного негодования лишь по той причине, что это была только надводная часть айсберга. Десятки дополнительных соглашений и сотни поправок к Программе так и не сделались достоянием гласности. Кроме того, многие наивно верили, что сотрудничество ограничится периодом с 2009-го по 2018-й год, как это было оговорено в самом названии документа. Однако, конечно же, все было не так просто…

А если честно, то все было хуже некуда!

В последние дни, будучи прикован к койке, Силин все чаще задумывался о том, что ожидает его, когда освещать проблему возьмутся не только верные, прописавшиеся в Кремле журналисты, но и независимые СМИ. Когда россияне обнаружат, что геополитические амбиции, приписывавшиеся премьеру, на самом деле ограничиваются рамками телевизионных экранов. Когда всем станет ясно, что треть, а то и половина территории России незаметно перешла в распоряжение китайцев.

Силин сел на кровати, преодолевая слишком сильное для него притяжение земли. Он не мог больше оставаться в постели. Он не имел права болеть. Нужно было исправлять то, что еще можно было исправить. Любой ценой. Даже ценой собственной карьеры.

Постанывая, он свесил ноги с кровати. Перед глазами потемнело, и в этой темноте возникло преданное лицо вице-премьера Анатолия Жуковского. «Мое мнение, что наши отношения с Китаем носят сегодня по-настоящему стратегический, партнерский характер, – негромко говорил он, подавшись к Силину, словно доверительно нашептывая ему что-то на ухо. – У нас общие интересы, Влад. Если мы сблизимся с Китаем, то он поможет решить нам многие международные проблемы. Подмазать наших маленьких желтых соседей надо, понимаешь? Политика без экономики – это все равно что пистолет без патронов – не стреляет».

И таких советчиков-шептунов увивалось вокруг Силина много, ох, много! Одни утверждали, что Россия самостоятельно не способна поднять Сибирь и Дальний Восток, а потому пусть азиаты за свой счет разрабатывают тамошние месторождения. Другие безудержно, как дети, радовались увеличению товарооборота с Китаем. Третьи рисовали заманчивые картины прекрасного будущего, в котором Россия заручится военной поддержкой могучего соседа.

До недавнего времени Силин пребывал в состоянии эйфории, а по возвращении из отпуска, посвежевший и загоревший, как-то весь посерел и обмяк, обнаружив на своем столе служебную записку о том, что китайские власти арендовали в России уже около 500 000 гектаров приграничных земель на сельскохозяйственные нужды. Причем арендовали с нарушением многих положений российского законодательства, однако освобождать территории наотрез отказались.

Силин немедленно собрал совещание, пригласив на него не тех, кто уговаривал его заключить долгосрочный договор с Китаем, а совершенно посторонних и независимых специалистов. Первый же из выступающих, помявшись, заявил:

– Извините, Владлен Вадимович, но вы с китайцами того… маху дали. Им только палец в рот положи, так они руку откусят.

– А если без народных присказок? – спросил Силин, уставившись на свои кулаки, выложенные на крышку стола.

Слово взял председатель государственного комитета по развитию дальневосточных регионов.

– А если без присказок, – сказал он, избегая встречаться со взглядом премьера, – то Дальний Восток буквально за несколько месяцев попал в экономическую зависимость от Китая. Обидно, Владлен Вадимович. Мы на глазах превращаемся в сырьевой придаток КНР.

Тут наперебой заговорили все, позабыв о регламенте и субординации:

– Они, китайцы, о сотрудничестве только болтают, а на деле выкачивают из нас все подряд, кроме якутских алмазов. Вместо обещанных технологий – шиш.

– Повсюду к востоку от Красноярского края себя как дома чувствуют…

– Совместные предприятия, открытые на Дальнем Востоке и в Сибири, по сути, принадлежат китайцам, они же на них и работают…

– А вокруг Байкала что творится? – вскричал вскочивший профессор Вешин, седой человечек, похожий на гнома, которого переодели в современный костюм и кое-как постригли, но бороды не лишили. – Это же черт знает что такое, Владлен Вадимович! Китайцы уже и туда добрались, а ведь в Байкале содержится восемьдесят процентов всей пресной воды России! Гнать их оттуда нужно, поганой метлой гнать! – Разволновавшийся профессор сделал соответствующий жест. – Они намереваются строить там деревоперерабатывающие заводы, слыхано ли это? Куда глядит ЮНЕСКО? Хотя при чем тут ЮНЕСКО… О чем думает наше правительство, вот что я хотел бы знать.

Силин, который в рамках российско-китайской программы подписал постановление правительства, фактически отдающее самое чистое озеро мира в распоряжение китайских предпринимателей, придал лицу выражение суровой озабоченности. С этим же видом он выслушал реплики о массовом уничтожении сибирской тайги, о тысячах нелегальных бригад лесорубов, о том, какими ужасными последствиями грозит прокладка нового нефтепровода по дну Амура. На душе у него скребли кошки, хотя внешне он никак не проявлял этого.

Что бы ни говорили о нем недоброжелатели, а человеком он был волевым, сильным. Тем не менее ему стоило огромных трудов сохранить хорошую мину при столь плохой игре.