Волчья свадьба - Кирилл Казанцев Страница 7

– Когда рыли траншеи под фундамент, эти кости мешками вывозили. Говорят, лет сто назад там хоронили умерших то ли от холеры, то ли от голода. Когда Аркадий Никодимович узнал о захоронении, он засекретил эту информацию. Ведь если бы о том, что находится на их участке, узнала Елизавета Ивановна, его жена, она бы ни за что не ступила на порог этого дома. Мне самой об этом рассказали совсем недавно. Я вот теперь и не знаю, говорить про кости Альке или уж промолчать?

– Кстати, Майя, можно один неожиданный вопрос? Прошу не счесть его за оскорбление, но мне почему-то показалось, что смерть ее отца вас не слишком огорчила. Тому есть причины? – Борис пристально посмотрел на девушку.

– Что вы! Это вам действительно показалось, – изобразив удивление, воскликнула она. – Аркадия Никодимовича я очень уважала. Не понимаю, почему у вас возникла подобная мысль… – Майя категорично помотала головой.

Но Петрухин, наблюдая за ней, убедился окончательно – он не ошибся, девушка что-то скрывает. А вот у кого бы можно было выяснить, что именно она не желает ему поведать? Судя по всему, эта информация могла оказаться очень полезной. Ведь если у Майи к Хухминскому были какие-то серьезные претензии, то почему бы не предположить, что и она приложила руку к его убийству? Опять обратиться к Алине? Нет, этот вариант, как говорят молодые, «не прокатит». Та ему вряд ли что скажет.

Борис вспомнил, что, садясь в машину, заметил на задней правой дверце «Форда» солидную вмятину. Кстати, а откуда у Майи эта машина? Она тоже из богатой семьи?

– Майя, скажите, а кто нанес столь серьезную травму вашему «росинанту»? Вмятина-то приличная, как бы не пришлось менять дверцу, – безразлично-нейтральным тоном заметил он.

– А-а-а! – Девушка досадливо махнула рукой. – Один остолоп как ошалелый выскочил из второстепенного переулка и влепился в меня своей «шестеркой». У него вся машина-то не стоит одной моей дверцы! И, главное, додумался выехать с просроченной страховкой. Ну вот, теперь выплачивает из своего кармана. Правда, пока что отдал меньше половины, но обещал к концу месяца выплатить полностью.

– Не обманет?

– Пусть попробует! – снисходительно улыбнулась Майя. – Один мой знакомый, который взялся мне помочь, такого не допустит. Кстати, как сотрудника милиции уведомляю: все строго в рамках закона. Уголовщины – ни-ни!

– Кажется, я знаю, о ком идет речь… – Петрухин задумчиво покачал головой. – Аварийщик – официант из пансионата «Аттика». Я прав?

– Да-а… – Майя удивленно окинула его взглядом. – А вы откуда знаете? Вы с ним знакомы?

– Нет… Просто чисто случайно он оказался в поле моего зрения, как предполагаемый фигурант одного расследования. Кстати, а машину вам родители купили? Или самой удалось заработать?

– Самой, – не очень охотно согласилась Майя. – У меня одно время была очень хорошая работа, правда, ограниченная конкретным срочным контрактом, и получала я там, можно сказать, министерскую зарплату. А тут подвернулся хороший вариант, причем по божеской цене. Ну вот и… Почему вас это вдруг заинтересовало? Вы считаете, что девушка может заработать себе на машину только неким недостойным способом?

– Ну-у-у! – Борис укоризненно покачал головой. – Чтобы я такое подумал о девушке? Да пусть меня постигнет преждевременный маразм, если только посмею так подумать! Просто, понимаете, как и журналист, сыщик с годами становится патологически любопытным.

Майя заразительно рассмеялась, одарив своего спутника чарующим лукавым взглядом. Судя по всему, этот рослый опер, с его крепкими плечами и густым баритоном, никак не походил на заурядного мента, излюбленная фраза которого: «Предъявите документики», а излюбленное действие – положить в карман нечто шелестяще-хрустящее. Он явно импонировал девушке, избалованной вниманием поклонников. Их разговор постепенно перешел на темы чуть ли не глобальные – запросы современной молодежи и возможности их реализации.

Майя была убеждена в том, что общество, в котором продолжают доминировать «геронтократы», сознательно принижает роль молодежи и искусственно создает барьеры на пути роста ее материального благополучия. Петрухин, который относился к поколению «между тридцатью и сорока», толком не знал, как себя достаточно определенно позиционировать – он вроде бы уже и не молодежь, но еще и не «геронтократ». Поэтому, внимая горячим спичам Майи, пытался внести какие-то логические резоны в этот эмоциональный выплеск экстремально-фрондерского «даешь!!!», при этом постоянно помня о том главном, с чего и был начат этот разговор. Наконец Борис нашел логический повод вернуться к прежней теме.

– Возьмем вашу подругу Алину, – глядя на пролетающие мимо дома, все тем же нейтральным тоном заметил он. – Она тоже молодежь. Но уже имеет все мыслимые и немыслимые блага. И таких, как она, немало. И вот что интересно. Зачастую молодые обладатели больших состояний ничуть не хуже завзятых «геронтократов» ставят эти самые барьеры перед своими же сверстниками. Выходит, дело не в возрастной категории, а в чем-то другом? Да и ее отец, господин Хухминский, не был древним старцем… Кстати, как он, с вашей точки зрения, относился к молодежи?

– А знаете что? – Стрельнув глазами в его сторону, Майя интригующе понизила голос. – Давайте-ка заедем ко мне и там продолжим разговор? Я приглашаю вас в гости.

Петрухин на мгновение задумался. Предложение его спутницы было весьма заманчивым. Разумеется, его ни в малейшей степени не обуяли фривольные ожидания – слишком уж он любил свою жену и чрезвычайно дорожил детьми. Виталька, который еще в первом классе объявил, что обязательно станет сыщиком, как папа, и Наташка, юное шахматное дарование, были для него всем. Он вдруг интуитивно понял, что у себя дома, за бокалом вина – а в том, что Майя предложит ему выпить, он не сомневался ни секунды, – она может оказаться куда откровеннее, нежели сейчас. Но та же интуиция подсказала ему и кое-что другое. Девушка, скорее всего, не страдает избытком комплексов и, не исключено, ограничиться одной лишь беседой не настроена. А это уже совершенно никуда не годилось…

Кроме всего прочего, отправляясь сегодня утром на работу, Борис обещал Ирине, что уж сегодня-то обязательно вернется домой не за полночь. Все эти дни, занимаясь расследованием убийства Хухминского, дома он бывал разве что поздней ночью, с раннего утра и до сумерек находясь в непрерывных разъездах. Ирина уже не раз выговаривала, что бандиты ему дороже жены и детей. Но он и сам уже очень соскучился по семье и поэтому решил сделать встречное предложение.

– Майя, мы уже почти у моего дома, а время – сами видите, – Петрухин потер пальцами подбородок, ставший к вечеру колючим. – Тут неподалеку есть неплохое кафе. Давайте посидим, поговорим… Расходы, разумеется, мои.

– Ой нет, сегодня не получится… Мне обязательно надо поскорее попасть домой. А то моя Фенька – это кошка – обмяукается. Последний раз я ее кормила еще в обед… Ну, хорошо, давайте так. На этих днях или даже прямо завтра, как только у вас появится время, вы мне позвоните, и мы договоримся о встрече. Хорошо?

Выйдя у ближайшего к дому перекрестка, чтобы избавить Майю от необходимости маневрировать и разворачиваться, Петрухин в ускоренном темпе зашагал домой, заранее предвкушая восторженный вопль своих чад, обрадованных появлением отца, и приветливую улыбку жены, дождавшейся-таки появления своего «блудного» мужа.