Принцип мести - Сергей Зверев Страница 7

Банкет в «Лира-банке» давался по случаю дня рождения одного из членов совета директоров нефтяной компании, входящей в империю крупного столичного предпринимателя. Все собравшиеся в презентационном зале гости были VIP-персонами. Все было как всегда: звучали тосты, здравицы в честь высокопоставленного именинника, спичи, превозносящие его деловые и человеческие качества; столы ломились от яств, водка и дорогие французские вина лились рекой. Я смутно подозревал, что для многих из присутствующих эта гулянка, организованная с чисто российским размахом, закончится традиционно – обильные возлияния, повальное обжорство, похмелье, послепраздничный стул... И вообще, что за день рождения без головной боли и расстройства желудка! Японцы, приглашенные на банкет, были шокированы пьяной удалью своих деловых партнеров. Когда начальник валютного отдела упал под стол, а заместитель по рекламе и маркетингу обрыгал туалет, они собрались было уходить, но их уговорили остаться. «Это у нас менталитет такой», – объяснили им.

Я, разумеется, пил только прохладительные напитки, изредка подходя к шведскому столу за тарталетками, и вполглаза присматривал за Светланой. Возле меня постоянно крутилась операционистка, с которой я «познакомился» будучи охранником: в качестве прислуги она разносила бокалы с шампанским и строила мне глазки. По-видимому, мой нынешний статус казался ей вполне подходящим для того, чтобы позволить себе небольшую любовную интрижку. Я был при теле, и это тело было почти всесильно...Но странно, мне уже не хотелось совлекать с нее одежды, чтобы в самый патетический момент вдруг остановиться и сказать: «Извини, мне должны позвонить». Она и так была наказана за свое высокомерие. Я позволил себе лишь одну фразу, примиряющую нас:

– Нет такой награды, которой бы вы не заслужили, нет таких денег, которых бы вы не заработали, и нет таких комплиментов, которых бы вы не были достойны.

По-видимому, она рассчитывала на продолжение и была готова уединиться со мной в ближайшем кабинете среди банковской отчетности и нагромождения компьютеров, но продолжения не последовало – служебные романы не моя специальность.

Надо было видеть ее злое и расстроенное личико, когда я, сопровождая Светлану, уходил с банкета. Впрочем, меня это уже не трогало.

Следующим пунктом нашей программы был ночной клуб «Кристалл», арендованный группой видных бизнесменов города для официального празднования «конца света». На входе в зал так и было написано: «Да здравствует апокалипсис! Ура, товарищи!»

– Если у тебя будут спрашивать, кто ты такой, отвечай: друг семьи, – предупредила меня Светлана. – Итак, кто ты такой?

– Друг семьи.

– Чем занимаешься?

– Дружу с женой друга.

– Намекни, что имеешь свой собственный бизнес в Испании, но не более того, в подробности не вдавайся.

После краткого инструктажа я занял место по правую руку от Светланы. Тем временем тамада, в котором я с удивлением узнал вора в законе Каху Кутаисского, провозгласил очередной тост. Я налил в бокал минералку. Мой жест не ускользнул от внимания наблюдательного кавказца.

– Э, дорогой, обижаешь! Пить так пить, никакой симуляции, да?

– Прошу меня извинить. Мне нельзя.

– Это почему?

– Патологоанатом не советует. Дело в том, что я завещал свою печень клинической больнице, – попытался смягчить свой отказ я. Но Каха не унимался. Шуток он не понимал.

– Ты нанесешь мне и моим друзьям смертельную обиду! Пей!

– Не буду.

– Светочка, это ты его привела? Он не уважает грузинское застолье. Ты, конечно, можешь думать обо мне плохо, но я заставлю его уважать наши обычаи.

Он подошел ко мне и крепко перехватил мою руку в запястье. За его спиной тут же выросли два исполина – в готовности вмешаться в случае оказания сопротивления. Когда до мордобоя оставалось всего одно мгновение тоньше папиросной бумаги, Светлана вмешалась, причем сразу и безговорочно приняв сторону Кахи:

– Пей, тебе говорят. Или нам придется расстаться.

– Я вынужден подчиниться.

Даже друг семьи не сказал бы лучше. Она, кажется, оценила это. Я выпил налитый Кахой бокал вина. Мое уважительное отношение к застолью было принято Светланой благосклонно. Я пьянел и думал: «На сей раз все обошлось. Но почему все складывается именно так? Если мне и разбивали в кровь лицо, то не во имя любви, а по недоразумению... Здесь едва не повторилось то же самое».

Тамада выстреливал один тост за другим: речи его становились все бессвязнее, он, как и все участники «пира во время чумы», включая и меня, стремительно надирался. «Если кто-нибудь задумает убрать ее сегодня, я ничего не смогу предпринять». Этот неутешительный вывод пришел мне в голову после того, как лицо Кахи самым чудесным образом раздвоилось. Я почувствовал нечто вроде умиления. Подозрительные личности из кремового «жигуленка», преследовавшие нас все эти дни, казались мне уже чуть ли не ближайшими родственниками. Вздумай они сейчас появиться в зале, мы бы выпили с ними на брудершафт. Светлана, обвив мою шею руками, висела у меня на груди и мычала что-то насчет надбавки к моему жалованью.

– Я тобой довольна. Ты справляешься. Вот что я тебе скажу – ты достоин большего. Тысячу баксов в месяц!

Ее язык заплетался в косичку, но мысль она не теряла.

– За старание, проявленное при исполнении...

Она сделала паузу и отпила из моего бокала четверть его содержимого.

– ... я объявляю тебе благодарность. Три поцелуя в щечку и один в ушко. Пользуйся, пока я добрая. Завтра не позволю.

Я чмокнул Светлану куда-то в макушку и деликатно высвободился из ее объятий. На нас никто не обращал внимания – Каха куда-то пропал, его окружение пело грузинские песни, гости, не знающие языка Мтацминды, были заняты разговорами и выпивкой, а также лобзанием своих подруг. Пир смрадно догорал, о конце света уже никто не заикался.

– Мне кажется, нам пора, – сказал я.

– Куда пора? – всполошилась Светлана.

– Не куда, а просто пора.

Я был предельно лаконичен.

Идти самостоятельно Светлана не могла, поэтому мне пришлось тащить ее чуть не волоком. Вдруг откуда ни возьмись, передо мной вырос Каха. Настроен он был весьма агрессивно.

– Почему уходишь? Разве так уходят с грузинского застолья?

Откуда мне было знать, как уходят с грузинского застолья? Одно я мог сказать теперь с уверенностью: не по-английски. Однако вперед ногами под песню Нани Брегвадзе «Снегопад» покидать ночной клуб мне тоже не хотелось. Поэтому в целях личной безопасности, а следовательно, в интересах безопасности моего «объекта», я остановился и выразил готовность обсудить этот вопрос.

– Ты не произнес тост, – укоризненно покачал головой Каха. – Вайме, разве так делают настоящие друзья? Постой, а где я тебя видел?

Я не стал напоминать ему об обстоятельствах, при которых мы едва не познакомились – а было это во время круиза на злополучном «Гермесе», где его едва не замочили бандиты из вайнахской группировки и где он в очередной раз упал в лестничный пролет, – и клятвенно обещал тут же, не сходя с этого самого места, произнести тост «за дружбу народов».