Месть вора - Борис Седов Страница 7
Месть вора - Борис Седов читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
– А ведь, матушка, – похвастался я, вновь укладываясь в свою уютную постель, – чувствую-то себя куда лучше. Не в пример тому, что было вчера.
– То дух здесь благотворит тебя, – хитро улыбнулась старуха. – А как мы травок целебных добавим да молитву во избавление от недуга сотворим, так нечистый и побежит. Копыта тока сверкнут. – Она сипло хихикнула и махнула рукой в сторону двери, показывая, куда свалит, выскочивший из меня сатана. И дожидаясь, когда явится с кипятком и тряпицами Настя, начала с интересом изучать мой камуфляж. – Вот ведь страмнина. Бродит по парме весь в лоскутках, аки кот полосатый в шерсти. А материальчик весь в дырочках. Мошка, что ли, проела?..
Первый сеанс врачевания занял не менее двух часов. Сначала я подвергся некоему подобию массажа, который сводился к подергиванию, потряхиванию и поталкиванию всего тела и после которого я почувствовал небывалую легкость и такой прилив сил, какого уже давно не испытывал. Потом старица Максимила заставила меня снять футболку, смазала мне спину и грудь липкой массой, в основе которой, судя по запаху, был мед. Потом, плотно обернув меня грубой холстиной, старуха дала мне выпить удивительно горькой и терпкой настойки, после которой, как мне показалось, у меня какое-то время были легкие глюки. Похоже в этой «микстуре» присутствовали грибы-галлюциногены.
После чего началось собственно ведовство – заговоры, заклинания, некие магические движения, перемежаемые молитвами и распевами. Что-то бормоча под свой крючковатый нос, старица Максимила долго водила посолонь (по солнцу) вокруг моей головы пучком березовых веточек, потом широко размахнулась и от души хлестанула этим пучком мне по мордасам. Я аж подскочил от неожиданности и боли. А старая ведунья уже опять крутила веточки вокруг моей головы. Но на этот раз я был готов к тому, чтобы увернуться от очередного удара.
Но его не последовало. Старуха отбросила в сторону свой маленький веник, объяснила мне:
– Днесь сожгу его за околицей. – И дала мне выпить еще какого-то снадобья, от которого меня тут же неудержимо потянуло в сон. На веки словно подвесили пудовые гири, по телу, обильно пропитывая теплом все его клеточки, прокатилась ласковая расслабляющая волна.
Голос старицы Максимилы уже не казался таким скрипучим. Песнопения, которые продолжала надо мной бормотать старуха, казались мне колыбельной. Они успокаивали. Они убаюкивали. Я был больше не в состоянии сопротивляться их снотворному действию. Да и к чему было сопротивляться?
Я глубоко вдохнул и погрузился в глубокий сон.
Все заботы по уходу за мной старица Максимила переложила на узенькие плечи Настасьи. Проснувшись наутро, я обнаружил ее у изголовья своей лежанки. Улыбнулся и произнес (не прошептал, не просипел, а произнес совершенно нормальным голосом!):
– Привет. Ты давно здесь сидишь?
– Нет, – прозвенел валдайский колокольчик. – Как почивал, братец Коста?
«То я братуха, то братец», – усмехнулся я про себя. А вслух ляпнул:
– Отлично, сестрица Настасья. Скажи-ка мне, милая. Пока ты здесь, я во сне не говорил ничего греховного?
Молодуха покраснела как помидор. Наверное, говорил. Недаром же она так терпеливо сидела возле моей кровати, пошире развесив уши.
– Нет, родненький, – словно зачитывая текст, заранее составленный на бумажке, совершенно бесцветным голосом доложила Настасья. – Ничего греховного я не слыхала. Ты спал молча, милый.
Молча, так молча. Может быть, бабка и правда накануне изгнала из меня сатану? Или кто там во мне сидел? А вот что касаемо пневмонии, так я, на самом деле, не мог сейчас обнаружить в себе хоть какие-нибудь – хотя бы самые жалкие! – симптомы болезни. Ничего! Пусто! Ни сипов, ни хрипов, ни головной боли, ни лихорадки. Я проверил у себя пульс. Как у марафонца накануне забега. А ко всему прочему во мне наконец пробудился аппетит. Я хотел есть. Очень хотел есть!
– Ты меня чем-нибудь попотчуешь, Настенька? – спросил я, и молодуха тут же подскочила со своего табурета.
– Конечно же, миленький. Погодь немножко, я скоренько. – И не успел я моргнуть глазом, как былиночка легко выпорхнула за дверь.
А я торопливо начал разыскивать под лежанкой свою ночную вазу. Точнее, старую крынку…
На завтрак была миска холодной каши, кружка топленого молока и большая, еще теплая шаньга с голубикой. Я хлебнул молока, откусил от шаньги и принялся за кашу.
– Это шти, – пояснила мне внимательно наблюдавшая за мной Настя.
– Щи? – удивился я и подумал, а не брежу ли я по-прежнему? – Какие же щи? Это каша.
– Не щи, а шти, – рассмеялась моя сиделка. – Перловка со сметаной. Скусно?
– Ага.
Я подъел все без остатка, потом с удовольствием позволил Настасье избавить меня от тряпок, которыми меня накануне обмотала старуха, и смыть теплой водой с тела остатки липкой массы – она, подсохнув, стянула кожу и вызывала зуд. В заключение лечебных процедур я получил глоток горькой настойки и полную кружку горячего чая с сушеной малиной. Да, даже в детстве, когда я был маленьким и тяжело болел ложным крупом, вокруг меня и мама так не прыгала!
– Спасибо тебе, милая Настенька, – вяло пробормотал я, допив чай с малиной и расслабленно откинувшись на подушку. – Да воздастся тебе за твои заботы.
– Господь воздаст, – пробормотала девушка и, опять покраснев, поспешила из боковины, неся в руках невысокую стопочку пустой посуды.
А ко мне начали захаживать посетители. Мужики в домотканых холщовых рубахах и лаптях ни о чем не спрашивали и ничего не рассказывали о себе. Молчали и смотрели даже как будто мимо меня – куда-то в сторону, – теребя пышные бороды. Потом говорили перед уходом:
– Грех, грех-то какой… Хосподи! – И, положив поклон, неслышно растворялись за дверью.
Единственным из спасовцев, с кем мне удалось коротко поговорить, был старец Савелий – глубокий старик с пронзительным ясным взором, не затуманенным годами.
– Гляжу, оправился, братец. – Он, кряхтя, тяжело пристроился на уголке табурета. – Вот и славно. Теперича полежишь еще чуть, сил поднакопишь и дальше можно идтить. Путь-то неблизкий. – Старик вздохнул. – Верст триста тут до Кослана. Ежели не боле. До зимы бы поспеть.
Я удивился: неужели Комяк натрепал этому старцу, откуда мы и куда держим путь? Или я сам проболтался в бреду?
Старик будто прочитал мои мысли.
– А ты не волнуйся, сынок, что я знаю о том, кто вы такие. Как со мной это есть, так со мной и останется. С присяжными людьми мы ни дел не контачим, ни беглых им не сдаем. Правда, и с урками дел не имеем…
– А почему для меня исключение? – не понял я.
– Больной ты был. Отходил ужо вроде. Так не бросать же в тайге? Грех это, сынок. Не по-божески. Да и покрученник твой про тебя рассказал. Что за других невинно страдаешь. И я ему верю. Другому бы не поверил, а вот ему… Эх, сыночка, – снова вздохнул старик, – мне ли тебя не понять. Сам-то я как здесь оказался, в этих местах? В тридцать седьмом якобы за вредительство сюды этапом пригнали… Был тут острог такой на Выми, в самых верховьях. И вот девятнадцать годков я в этой парме лесины сплавлял, пока в пятьдесят шестом не ослобонили по полной. А куды мне идтить? Никого у меня на Руси не осталось. Вот и остался я здеся, в скиту. Окрестился, приобщился к спасовской вере, нашел себя. Да так и живу. Може, и ты присмотришься, благодать наша полюбится, да, глядишь, и останешься. Вон и невеста тебе уже готовая есть. Настасья, ветрянка, как тебя увидала, так второй ден уже вся не своя. Бродит, что булыжиной стукнутая. На пожню сейчас еле прогнал. Вот и крестись. Женись…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии