Обратный отсчет - Роман Канушкин Страница 63

— Мама!

Но он по-прежнему зажимал ей рот ладонью, и она почувствовала всю его силу и необузданную энергию. Он держал ее, словно пушинку, он проткнул ее насквозь, и в этом мире больше не осталось опоры, кроме этой огромной бешеной плоти, надменной, грубой, звериной. И все, она задрожала, — лихорадка, жар, фива, — и все, это был взрыв, это был взвизг, если бы мир кончался так, она готова была бы уйти с ним прямо сейчас. Они достигли оргазма одновременно.

Уже потом, позже, она скажет ему, что никогда этого не происходило с ней так быстро, а она совершила немало смелых сексуальных путешествий, уже потом спросит, что бы они делали, если бы их застукали, прекрасно понимая, что именно из-за этого страха ей и было так хорошо, — все это будет позже. А тогда, вернувшись к Лизе совершенно обалдевшей, она уселась в пластиковое кресло, посмотрела на подругу, понимая, что имеет абсолютно развратный и до неприличия довольный вид, а потом вдруг прижалась к Виктору.

— Господи, да где вы были? — спросила Лиза.

И на вопрос учтивого и улыбчивого официанта, наряженного в живописный традиционный костюм и только что расхваливавшего Лизе многообразие десертов, они вдруг вместе с Тарзаном, не сговариваясь и совсем уж не щадя пораженную Лизу, заявили:

— Нам две текилы.

— Текилы? — переспросил официант.

— Да. С солью и лимоном!

А потом оба засмеялись, и Натали показала Лизе свой маленький язычок.

— Мы были в комнате влюбленных. Нам надо наконец выпить текилы.

И они снова зайдутся от хохота. Совершенно сумасшедшего хохота.

* * *

Спустя несколько дней Виктор встретился, как всегда, в винных подвалах с представителями Зелимхана Бажаева. Это была их последняя встреча перед Лондоном, условия сделки были давно оговорены, как и суммы выбрасываемых на рынок ценных бумаг, как и перечень закупаемого вооружения. Сразу, как только Виктор получал подтверждение о реализации бумаг, он должен был выходить на контакт с Зелимханом, подтверждающим ему, что все остается по-прежнему либо что имеются некоторые коррективы. О сумме и условиях сделки знали и в Москве, и в ведомстве генерала Панкратова. Этим же вечером чеченцы вылетали в Лондон. Виктора несколько удивила просьба изменить структуру закупаемой партии оружия за счет увеличения количества ракет «стингер».

— Это будет стоить дороже, — проговорил Виктор.

— Не важно, — ответили ему.

— И обсуждать это я стану только с Бажаевым.

Виктор тогда не придал значения такой мелочи. Его интересовал совсем другой вопрос. В нескольких столиках от них, разодетый, как богатый восточный повеса, решивший «отвязаться» в Европе, в обществе девочек и троих сотрапезников развлекался Тигран. Тигран и трое его коллег.

Виктор показал им чеченцев.

* * *

Через несколько дней из Лондона пришло сообщение, сразу облетевшее полосы всех мировых газет. В Лондоне свирепствует чеченская мафия. В Лондоне кровавая разборка между преступными кланами. В Лондоне убиты выстрелами в упор трое крупных чеченских бизнесменов, подозреваемых в связях с мафией. В Лондоне паника — они владели недвижимостью, счетами в банках и оффшорными компаниями с многомиллионными оборотами. Криминальные элементы из бывшего СССР заполняют старушку Европу. В столице Англии три трупа, вроде бы убитые чеченцы имели какое-то отношение к операциям на бирже.

Делом занялись полиция, Скотланд-Ярд, поговаривали, что и «Ми-6». В столице векового королевства — прямая и явственная опасность. Угроза.

Версий было множество — от традиционных криминальных дележей сфер влияния до армянского следа, до действий армянских спецслужб. Ни одна из версий не оказалась достаточной.

Убийство произошло вечером, и поэтому его не успели осветить многие утренние газеты. Но в этот же вечер о нем знал Виктор, связавшийся с Зелимханом и выразивший удивление, что его представители не вышли на контакт («Надо ждать, — проговорил тогда Зелимхан, — обязательно выйдут». — «Хорошо», — сказал Виктор. А сам подумал: «Чего уж теперь ждать»), и знали несколько человек в Москве. Смысл посланного Виктором сообщения сводился к нескольким словам: «Все в порядке. Бумаги едут в Вену. Ждите их дома».

На следующий день, когда дневные и вечерние газеты только объявили миру о происшедшем в Лондоне убийстве, Тигран, довольный проведенной операцией, был уже в Вене. Кейс с ценными бумагами они доставили по своим каналам, и, передавая кейс Виктору, Тигран весело проговорил:

— А это ваш интерес в деле.

Виктор в них не ошибся, работали они быстро и профессионально.

— Всегда будем признательны.

— И мы тоже.

Через несколько дней Тигран собирался отбыть на родину, и Виктор договорился связаться с ним, чтобы отметить успех. Видимо опять же подчиняясь интуиции, Виктор проговорил нечто странное:

— В этом городе много ночного шарма, чтобы расслабиться усталому мужику.

— Что ты имеешь в виду? — Тигран посмотрел на него с любопытством.

— Нет, не просто шалманы со шлюхами, — усмехнулся Виктор. — Знающие люди подсказали мне, что в этом городе много истинного шарма.

— Ну что же, будет интересно, — проговорил Тигран. — Соберешься — не забудь про меня. Но, ара, нашим коллегам…

— Тигран, я уже забыл и о шарме, и об этом кейсе…

— Не сомневаюсь! — И глаза Тиграна весело блеснули.

А потом случилось самое неожиданное. Сюрприз. Потому что ценных бумаг в кейсе оказалось больше. На очень-очень крупную сумму.

* * *

За прошедшие две недели роман Виктора и Натали развивался очень бурно. Они без конца занимались сексом, перепробовали массу самого неожиданного, и постепенно, несмотря на свою сверхэффектность и сексуальную привлекательность, Натали стала Виктору надоедать. Нет, он смог бы прожить с ней еще и год, и два, но был один критерий, по которому Виктор безошибочно определял наступление охлаждения. Это случалось в тот день, когда ему приходилось пользоваться фотографией. Эх, Тигран, Тигран, не ты у нас один имеешь сексуальные вывихи. Когда бабы начинали Виктору надоедать, он время от времени пользовался фотографией. Фотографией любимой и потерянной им женщины. Не постоянно, а лишь время от времени он стимулировал себя этой фотографией. И тогда вместо Натали (Веры, Марины, Клавы) он спал с нею, он любил ее, он обладал ею, своей единственной и потерянной женщиной. И тогда снова он не знал покоя и снова превращался в первоклассного любовника. Что это — обрыв коммуникаций? Невозможность нормального человеческого общения? Виктор не хотел об этом думать, он только знал, что это так. С Натали он продержался еще долго — две недели. И лишь только в их предпоследнюю встречу в гостиничном номере он незаметно укрепил на туалетном столике, стоявшем у изголовья кровати, эту фотографию. Переспав таким образом с ними обеими, Виктор понял, что теперь минимум еще недели на две может о фотографии забыть. Только ему вовсе не нравилась мысль забывать об этой фотографии. Правда, он очень был бы благодарен человеку, который помог бы ему это сделать.