На грани потопа - Клайв Касслер Страница 63

Питт вышел на верхнюю палубу. Сигнальные огни фок-мачты покачивались над головой на фоне мерцающей спирали Млечного Пути. Опираясь на леера фальшборта, он провожал взглядом темнеющую громаду острова Коррехидор, охраняющего, как бессменный часовой, выход из Манильской бухты. Среди редких проблесков света на территории острова выделялись пульсирующие красным огни прожекторов на вершине трансляционной башни. Трудно было представить, сколько крови и смерти изведали в военные годы эти ощетинившиеся скалами каменистые берега. Количество американцев, сложивших здесь головы в сорок втором, и японцев, погибших в сорок пятом, исчислялось тысячами. А вот и рыбацкая деревушка близ обветшалого пирса, с которого разбитый генерал Дуглас Макартур ступил на палубу торпедного катера коммандера Бакли, чтобы эвакуироваться в Австралию и с триумфом вернуться назад через три года.

Уловив запах сигарного дыма, Питт повернул голову и узнал в приблизившемся к нему мужчине лет пятидесяти Макса Хенли, представленного ему ранее за ужином в качестве вице-президента корпорации «Орегон», отвечающего за оперативное и информационное обеспечение. Выйдя в море, Хенли, как и все остальные члены экипажа и совета директоров, несколько расслабился и сменил маскирующие обноски на удобный полуспортивный костюм, вполне приличествующий полю для гольфа какого-нибудь фешенебельного загородного клуба. Сейчас он был в легких кроссовках, белых шортах и рубашке «сафари» с короткими рукавами. Выгоревшие на солнце редкие светлые волосы, зачесанные назад, внимательные карие глаза и мясистый нос картошкой вкупе с подтянутой, мускулистой фигурой вызывали ассоциацию с удачливым бизнесменом, удалившимся от дел, чтобы пожить в свое удовольствие.

— Никогда не подумаешь, — заметил Хенли, сделав глоток кофе из чашки, которую держал в руке, — что эта кучка скал — самый настоящий сгусток истории. Я всегда поднимаюсь на палубу, когда мы проходим мимо острова.

— Сейчас тут тишина, — охотно поддержал разговор Питт.

— Мой отец погиб на Коррехидоре в сорок втором. Он служил наводчиком артиллерийского орудия. Прямое попадание японской бомбы во время авианалета на Манильский рейд.

— Вместе с ним отдали жизнь еще много отличных парней.

— Это верно, — согласился Хенли и посмотрел прямо в глаза собеседнику. — Я буду непосредственно заниматься спуском и подъемом вашей субмарины, мистер Питт. Поэтому хотелось бы заранее выяснить, нет ли у вас каких-либо замечаний или пожеланий? Мои помощники неплохо разбираются в электронике и подводном снаряжении, так что подумайте, пока есть время.

— Есть одно пожелание, — сказал Питт после небольшой паузы.

— Слушаю вас?

— Не могли бы вы быстренько перекрасить «Си дог-2»? Бирюзовые цвета НУМА будут слишком заметны на мелководье.

— В какой цвет? — лаконично осведомился Хэнли.

— Думаю, лучше всего подойдет темно-зеленый. Чтобы сливался с водой в гавани.

— На рассвете велю своим ребятам заняться покраской, — пообещал Хенли; повернувшись, он прислонился спиной к поручням, задумчиво глядя на клубы дыма, вырывающиеся из черной трубы лесовоза. — А вам не кажется, что было бы проще использовать для операции какую-нибудь роботизированную систему с дистанционным управлением? Я слышал, у вашей конторы такие штучки имеются.

— Да, такие игрушки в нас есть, — с улыбкой подтвердил Питт, — но в данном случае они не годятся. Площадь обследуемой поверхности слишком велика, чтобы доверить съемку машине. Человеческий глаз способен уловить много больше, чем объектив видеокамеры. Да и подводные манипуляторы «Си дог-2» могут оказаться полезными.

Хенли достал старинные карманные часы на цепочке, прикрепленной к поясу, откинул крышку и озабоченно покачал головой.

— Пора заняться делом, — пояснил он. — Мы уже вышли в открытое море, и теперь моя обязанность ввести новую программу в навигационную систему и машинный контроль, чтобы увеличить скорость до предела.

— Но мы и так даем узлов десять, куда же больше? — удивился Питт.

— Это только для отвода глаз, — ухмыльнулся Хенли. — На виду у посторонних — в порту или при встрече в море с другими судами — «Орегон» всегда выглядит старой посудиной, пыхтя-щей из последних сил, чтобы выжать эти самые десять узлов. На самом же деле в машинном — два новейших турбодизеля, способных развить все сорок!

— Даже при полной загрузке и максимальной осадке, как сейчас? — усомнился Питт.

Хенли окинул пренебрежительным взглядом загромождающий палубу груз и махнул рукой.

— Камуфляж, мой друг, пустышка, — снисходительно пояснил он. — В контейнерах и ящиках воздух, а внутри штабелей древесины голая арматура. Осадку же обеспечивают специальные балластные цистерны, как на подводной лодке. Стоит их продуть сжатым воздухом, как «Орегон» поднимется на добрых шесть футов и помчится по волнам в четыре раза быстрее, чем предусматривалось при его закладке на верфи.

— Волк в овечьей шкуре?

— И с очень острыми зубками! — не удержался от похвальбы Хенли. — Поинтересуйтесь у председателя Кабрильо — он вам с удовольствием покажет, как и чем при случае может огрызнуться наш мирный барашек.

— Обязательно поинтересуюсь.

— Доброй ночи, мистер Питт.

— Доброй ночи, мистер Хенли.

Минут через десять Питт почувствовал ощутимое усиление вибрации палубы под ногами. Одновременно резко возросли обороты машин, а кильватерная струя за кормой из расходящихся под углом белопенных лучей превратилась в кипящее варево. Ахтерштевень осел на целый ярд, форштевень на столько же вздыбился над водой, обтекающей борта в стремительных завихрениях, подобно опилкам и стружкам под взмахами гигантской метлы. Бесконечная морская гладь искрилась тысячами отраженных звезд, и лишь где-то далеко на горизонте затаилась редкая цепочка грозовых облаков. Классическая ночная панорама Южно-Китайского моря — достойный сюжет для живописной почтовой открытки.

* * *

Менее чем через двое суток «Орегон» достиг Гонконга и на закате второго дня бросил якорь в дальней оконечности гавани. Совершенный в рекордный срок переход лишь дважды сопровождался встречей с другими судами. Заранее предупрежденный оператором радара об их появлении, капитан Кабрильо приказывал сбросить скорость, а на палубу поднималась «шутовская команда» — переодетая в лохмотья и срочно загримированная группа членов экипажа. Они располагались на баке и равнодушно пялились на встречное судно. По неписаной морской традиции матросы и офицеры встречающихся в море гражданских судов стараются не проявлять эмоций по отношению друг к другу. К пассажирам это не относится, но все остальные, как правило, ограничиваются ленивым взмахом руки или вообще обходятся без каких-либо жестов. Когда же незнакомое судно удалялось на безопасное расстояние, Кабрильо отдавал распоряжение вновь продуть балластные танки и прибавить обороты.