Он, она и патроны - Александр Тамоников Страница 6

Ехали долго. Несколько раз останавливались. Дважды перекусывали в придорожных заведениях — в этот час там не было клиентов. Детей держали в кучке, не давали разбегаться — страх перед хозяевами работал как швейцарские часы. Сопровождающие не выпускали подопечных из поля зрения. Ближе к вечеру еще раз остановились, поужинали. Турки сверлили глазами мужчин, а местные парни, с которыми у них имелась договоренность, прохаживались вдоль дороги с выразительно оттопыренными карманами. Мансур сидел под навесом, смотрел в печальные глаза Виам. Она сидела напротив, ковырялась ложкой в холодном супе и что‑то беззвучно шептала. Мансур читал по движениям губ: «Милый, убегай. Убегай скорее, потом уже не сможешь. Забудь про меня, я все равно буду тебя любить»…

К вечеру въехали в небольшой приморский городок. Зона явно не курортная. Тряслись по узким улочкам, сползающим к морю. Селим приказал задернуть шторки. Название городка не афишировали. Али Рашид поинтересовался у охранника, где они находятся — тот проигнорировал вопрос. Дети и женщины уже засыпали. Мансур чувствовал, как подрагивает локоть Виам. Все сильнее ощущался резкий йодистый запах. Пахло рыбой, воняли свалки пищевых отходов, мимо которых проезжал автобус. Поскрипывали снасти рыбацких судов, пришвартованных у причала. Ночь была безлунной, накрапывал дождь. Автобус забрался на дощатый пирс, двери раскрылись, и послышалась приглушенная команда турок. Стали будить хныкающих спросонья детей и вытаскивать их из автобуса. Перегрузка на утлый рыбацкий баркас заняла несколько минут. Люди волокли свои баулы по неустойчивому трапу, прыгали на палубу. Она скрипела, уходила из‑под ног. Вместо комфортных кают всех разместили в зловонном трюме с ворохом нечистых матрасов. От запахов, царящих там, можно было сойти с ума. Моряки не грубили, но и не были излишне учтивыми — просто выполняли работу, за которую им заплатили. Это была компактная рыболовная шхуна, оснащенная парусом и мотором, работавшим пронзительно и взахлеб. Начиналось самое муторное — морское путешествие вдоль побережья Турции и Греции…

Мансур лежал на зловонной мешковине, обнимая Виам, забывшуюся сном. Скрипела и ходила ходуном судовая конструкция, стонали люди, кого‑то рвало. Кто‑то из мужчин периодически молился — упрашивал милосердного Аллаха смягчить тяготы земной жизни. Если не для себя, то хотя бы для женщин и детей! Им столько всего пришлось пережить! Покачивалась тусклая лампочка, свисающая с потолка. Было холодно — люди жались друг к другу. В открытую крышку люка над головой заглядывали далекие холодные звезды…

Утром люди отходили от беспокойного сна, кашляли, молились, извлекали из баулов последнюю еду и воду. Выбираться из трюма команда запретила, а потом и вовсе крышка люка со скрежетом захлопнулась — видимо, к борту рыбацкого баркаса подошел пограничный катер. Доносились лающие голоса, кто‑то смеялся. Но все кончилось благополучно, в трюм никто не заглянул. Потянулись долгие часы. Мужчины почти не общались друг с другом, смотрели косо. С прошлой жизнью покончено, начиналось что‑то новое, неизведанное, явно связанное с продажей души дьяволу…

Днем морское путешествие закончилось. Это было уединенное скалистое местечко в материковой части Греции. Крутые обрывы, глыбы камней в воде. С пирса высоко в скалы вела сомнительной прочности лестница. «Слава Аллаху, мы в Европе…» — возбужденно пыхтел Али Рашид, волоча по пирсу свои баулы. Он вырвался вперед, остальные еле поспевали за ним. Люди ослабели, всех качало. Объявились новые сопровождающие, теперь уже с греческой внешностью, но тоже при оружии, с брезгливо поджатыми губами. Они торопили людей, поглядывали на часы. Остался в прошлом причал, затерянный в скалах, «беженцы», отдуваясь, полезли в гору. Наверху, у симпатичной оливковой рощи, их поджидал очередной микроавтобус.

Дальнейшая поездка сильно отличалась от туристско‑ознакомительной. По приказу сопровождающих задернули окна, и о красотах материковой Греции оставалось только догадываться. Когда кто‑то пытался отогнуть шторку, на него тут же шипел плечистый сопровождающий. Остановок не делали. «Беженцам» выдали воду и дешевые продукты в пластиковой упаковке — какую‑то лапшу, сухие овощи. В задней части за загородкой имелся биотуалет — для многих нечто диковинное и решительно неприемлемое. Люди просили водителя остановить, но остановки в планы не входили. Хотели в Европу? Вот и пользуйтесь «благами» современной цивилизации! Дети быстро приучились к «чуду инженерной мысли», а мужчинам приходилось насильно тащить своих жен за загородку, охранять, чтобы не сунулся кто‑то посторонний.

Мансур украдкой разглядывал людей, в компании которых оказался. Женщины и дети не волновали — обычные женщины и дети. На мужчин поглядывал настороженно. Он давно ощущал себя в этой компании «белой вороной». Эти люди были из армии, из спецназа, из разведки — от них за версту несло силовыми структурами. И не важно, в какой армии они служили — в сирийской, в иракской. У этих людей особые взгляды. С ними, как с собачьими, лучше не пересекаться. Выделялся Абу Каббар — рослый, немногословный. С ним не спорила даже жена Гузель (у бедняжки еще не прошла припухлость под глазом — явная расправа с «ростками демократии»). Сдержанный Карим Талеб. Такое ощущение, что этот парень усердно занимался аутотренингом — внушал себе спокойствие и только спокойствие. У него это получалось — впрочем, и жена его Батуль была «тихой мышкой», и дочка Зухра не отличалась буйным нравом. Этот парень был себе на уме. Несколько раз Мансур замечал на его небритых губах загадочную ухмылку. Али Рашид тоже не отличался холерическим нравом, но поворчать любил — на тихую супругу Хануф, на неудобные жесткие сиденья. Глухо рыкнул на 10‑летнего Дави, сына Абу Каббара, когда тот добаловался до того, что огрызок яблока прилетел Али в затылок. Мальчуган мгновенно спрятался за папку, а Али и Каббар уставились друг на друга, как два петуха. Впрочем, не стали конфликтовать, пофыркали и отвернулись под насмешливым взглядом мускулистого грека. Один лишь Башир Фарук был вспыльчив и эмоционален. Но и ему приходилось себя сдерживать. Он загонял свои эмоции внутрь, часто закрывал глаза, шептал молитвы.

К вечеру произошло что‑то непонятное. Автобус неожиданно съехал с дороги, несколько минут петлял, а когда остановился и людям приказали выходить, оказалось, что они находятся в лагере беженцев с Ближнего Востока, построенном на границе с Македонией! Женщины и дети жались друг к другу, а мужчины стали возмущаться. Но все протекало по кем‑то составленному сценарию.

Площадь лагеря составляла несколько гектаров. Палатки, узкие проходы, горы вещей. Лагерь охраняли полицейские с собаками. С севера территорию ограничивали бетонные столбы с металлической сеткой и колючей проволокой. Там же находился временно закрытый КПП, у которого митинговала толпа. На македонской территории прогуливались люди, одетые в штатское, с нарукавными повязками — добровольцы из местного «ополчения», борцы с нелегальной миграцией. Среди них мелькали корреспонденты, вели фото— и видеосъемку. До прибывших никому не было дела — на вид такие же беженцы, которые прибывали постоянно. Виам втянула голову в плечи, в страхе озиралась. Мансур украдкой держал ее за руку. Только бы не потеряться в этом гаме! Абу Каббар допытывался у невозмутимого грека: что происходит? С равным успехом мы могли бежать на «общих основаниях», как и все эти люди! Грек спокойно ответствовал: так надо, так решило руководство. Ничего страшного, проведете ночь в палатке, а утром продолжите путь по своему «эксклюзивному» маршруту.