На острие победы - Сергей Коротков Страница 6

Район концентрационного лагеря для военнопленных «Гольдбах», Восточная Пруссия, 23 мая 1943 г.

Худосочные кроны деревьев шумели на ветру, уже позеленевшие в это время года ветки хлыстами лупили по щекам и рукам, желтые одуванчики не радовали глаз, а скользкий чернозем грозил покалечить конечности. Чужой лес в чужой стране. Он не мог радовать и успокаивать, потому что был чужим, как и все, что находилось по эту сторону государственной границы СССР, на территории Восточной Пруссии. Подвернуть ногу являлось равносильным смерти. Только бежать. Бежать! Без оглядки, хоть куда, но подальше от чертова концлагеря «Гольдбах», ставшего роковой точкой в жизни трех беглецов: сержанта-танкиста Синчука, старшины Белея и рядового Кочергина. Если их не догонят и не загрызут собаки, не постреляют преследующие охранники, то непременно казнят в лагере. Бежать! Со всех ног, нестись пулей. Прочь…

Два часа назад им удалось воспользоваться временным пробелом в смене часовых, юркнуть в провал между двумя штреками, а оттуда, проползя по накату транспортировочной дорожки, спрыгнуть на платформы со щебнем, завалить себя камнями и с грузовым составом выехать за пределы лагеря. И как-то все удачно так сложилось: минутное отсутствие охраны, кусачки и кувалда, брошенные вчера кем-то из пленных, беспрепятственный путь через горные выработки, направление движения железнодорожного состава. Размазывая на пыльном, белесом от щебня лице сопли, щурясь от яркого солнца и шепча молитвы, троица успешно проскользнула внешнюю ограду стратегического объекта. Спрыгнули на повороте перегона, вблизи с опушкой леса, и теперь, потеряв силы на долгую беготню, буквально валились с ног. Наиболее ориентирующийся на местности старшина упорно вел обессиленных товарищей гущей массива, сторонясь открытых пространств и грунтовых дорог.

Весна 1943 года в землях Кенигсберга выдалась внезапная, теплая, без дождей и ветра, обещая быть жаркому лету. На небе ни облачка, в густом осиннике, сменяющемся перелесками ольхи и берез, безветрие, даже духота. А на рапсовых полях и позеленевших лугах ощущалась прибалтийская прохлада. Но туда беглецам путь был заказан. Разве что надышаться свежим воздухом перед смертью!

Заслышав звук мотоциклетов, путники свернули в противоположную сторону, но вскоре и там наткнулись на усиленный патруль немцев. Пересидев в кустах и молясь, чтобы ни один «петух прусский» не решился сходить в «зеленку» по нужде, все трое замерли и даже сдерживали дыхание. Пропустив мимо себя колонну мотопехоты и подобрав брошенный тлеющий окурок, решились перемахнуть дорогу и пуститься в бег на восток, прямо по рапсовому полю. Еще и курнуть по разу успели на бегу, задыхаясь и кашляя. Остаток драгоценной сигареты заполонил разум давно позабытым дымком и запахом табака, даже придал некоторых сил.

Узкое поле закончилось, снова троицу поглотила лесополоса, ограничивающая сельхозугодья ровными прямоугольниками по пять гектаров. И вновь спасительная чаща.

– Старшина, долго еще чесать? – выпалил сержант, не привыкший бегать на столь длинные расстояния. Ему и в танке хорошо было, его родная «тридцатьчетверка» гоняла так и там, где не нужно было чапать на своих двоих. Жаль, что в том последнем бою она приказала долго жить – сначала подрыв на противотанковой мине, а потом мишень для «Тигра-I». Хорошо хоть, экипаж успел выбраться, за исключением механика-водителя, которому мина оторвала ноги. Бедняга умер сразу от болевого шока.

– Чем дольше… тем живее! – пробурчал Белей, грязным локтем утирая пот с чумазого лица. – Пока не сдохнем… Бежать… Бежать, паря, что есть мочи!

– Уже сдохли… Не могу-у… – запричитал Кочергин, спотыкаясь и припадая на одно колено.

– А ну… сопля, чеши-и, твою мать! Иначе всех… под монастырь…

Где-то недалеко раздался паровозный гудок, затем еще и еще. Слева заурчал бронетранспортер, бибикнул клаксон мотоцикла. Старшина свернул вправо, ускоряясь, сбежал в овраг, заросший вербами. Солдаты попадали прямо в грязь болотины, а из небольшой лужицы, спрятанной от солнца в тени кустарника, стали жадно хлебать воду. Пили и умывались, пока не взбаламутили спасительный водоемчик. Прислушались.

– Вот же, блин… у них че тут, полигон или фронтовая полоса? – промычал сержант, закатив глаза. – Кругом транспорт, говор. Собак еще нам не хватало для полного счастья.

– Похоже, очередной укрепрайон, – старшина Белей тяжело дышал, отвалившись на спину, – нужно ночи дождаться, в темноте одно, что свалим незаметно.

– А ну как собак пустили по следу? До темноты еще несколько часов, заловят здесь нас, как пить дать, – проворчал сержант-танкист, – поезд нужно оседлать. Поймать грузовой… на восток идущий.