Черный беркут - Михаил Нестеров Страница 6

Осоргин слушал, вертя в руках записку от Орешина, которую нашли в его пустой квартире.

— Кто еще в курсе похищения? — спросил директор.

— Лучше спроси, кто в курсе насчет исчезновения, — съязвил Головачев. — Несколько человек.

— Назови их. — Осоргин взял в руки остро отточенный карандаш.

— Заместитель командира бригады майор Кавлис и командир взвода Станислав Фиш, — перечислил Головачев.

— Расскажи подробней. — Осоргин занес фамилии на чистый лист бумаги.

— Одним словом, Орешин позвонил Кавлису и сказал, чтобы тот взял кого-нибудь из сослуживцев, назвав при этом Фиша, и срочно прибыл в Мурманск. Там, мол, все и выяснится.

— Откуда был звонок? — поинтересовался директор.

Головачев пожал плечами:

— Черт его знает... Междугородный.

Осоргин вгляделся в собеседника и отложил карандаш в сторону:

— Вот что, Александр Ильич, давай начистоту. Где сейчас Кавлис и Фиш?

Командир части вобрал в себя побольше воздуха и выпалил:

— На пути в Самарканд. Два часа назад они связались со мной. Жена и сын Орешина с ними.

Несколько секунд в кабинете висела тишина.

— Так, — протянул Осоргин. — Понятно. Обмен, значит, произошел? Где?

— Неподалеку от Турсунзаде. Кавлис не рискнул воспользоваться автобусом, который им предложили бандиты, и посадил семью Орешина в рейсовый. Они сделали пересадку в Шаргуне, когда проехали перевал и миновали границу с Таджикистаном. Как я говорил, скоро они будут в Самарканде.

— И сколько времени ты молчал?

Генерал-майор ответил коротко:

— Недолго.

Отвечая на вопросы директора, Головачев смотрел на него неотрывно, в то время как сам директор, по обыкновению, ограничивался короткими взглядами. Такой визуальный контакт собеседников вносил дискомфорт в разговор в целом. Во всяком случае, для Головачева. По идее, на вопросы должен был отвечать Осоргин, который, казалось, намеренно прячет глаза.

— У кого Орешин? — спросил директор.

— Безари Расмон, ишан, глава нижнепянджского мистического братства. Непримиримые.

— Слышал о таком, — кивнул Осоргин. — Значит, проводил друга с почестями, а, Александр Ильич? И цветы, наверное, на пороге его квартиры положил?

Головачев не принял мрачной шутки директора. Он покачал головой, в голосе прозвучал укор:

— Зачем ты так? Если честно, это было личное дело Орешина, я ни в чем его не виню. И также не могу винить Кавлиса и Фиша. Игорю помощь была нужна, понимаешь?

Осоргин демонстративно развел руками: как не понять! Головачев продолжил, оставляя без внимания жест директора:

— А что мы официально смогли бы сделать для своего офицера, попади он в такую ситуацию? Да ничего! Сказали бы, что, дескать, не только твои родственники в плену, не только русские, а иностранцы, из правительства люди. Вот что мы ему сказали бы. И сиди, мол, друг, не рыпайся, а с Безари Расмоном твоим будем вести переговоры на официальном уровне. Свяжемся с друзьями в Таджикистане, с миротворцами и крючкотворами... Потерпи, вызволим. Да не такой человек Орешин, и не такой Безари. Оба знают, что в таких делах промедления быть не должно. Если бы Орешин не прибыл в Турсунзаде вовремя, Безари казнил бы его семью, и сделал бы это очень жестоко. — Головачев помолчал. — Конечно, я отвечу за все, меня и наказывай.

Осоргин наморщил лоб, хмурым взглядом окидывая собеседника.

— Ладно, давай середину разговора пропустим и начнем с конца. Сделаем вид, что ты не говорил, а я, само собой, ничего не слышал о своем офицере, чтобы он сидел и не рыпался, терпел и так далее. Итак, ты ведь не только за этим пришел?

— И сам бы пришел, но попозже, да ребята поторопили. — Головачев завозился в кресле, принимая более удобное положение. — Сидят, понимаешь, «беркуты» и глохнут от злобы. У тебя ничего не намечается в горах Таджикистана? Никакой диверсии? — Генерал постарался изобразить на своем лице наивность.

— Ты это брось! — Осоргин встал с кресла и заходил по кабинету. — Там миротворцы работают, пограничники гибнут, а он — диверсия! Сложа руки сидеть не будем, это естественно, будем и операцию по освобождению Орешина разрабатывать. Хотя давай смотреть правде в глаза: Орешин, если Безари отпустил его семью, уже покойник. Ты это понимаешь? Игорь со своей бригадой уничтожил целую банду в составе ста семидесяти человек! Ему там давно смертный приговор подписали. Шариатское правосудие не наше. Там увидели человека, нацелились на него пальцем, а потом повели стволом автомата. Сейчас Безари «подлечился», я могу поднять на его группировку данные и уверен, что у него в отряде не меньше ста пятидесяти боевиков. Ты детали, детали давай. Кто вел переговоры с Орешиным, коль он так смело отправился в путь?

— Он никогда не был трусом, ты знаешь.

— Не цепляйся к словам. Так кто?

— Казий Кори-Исмат.

— А-а... Судья. Поклялся на Коране, значит...

— Насколько я знаю, он еще ни разу не нарушал своего слова. Я бы тоже согласился на обмен.

Осоргин махнул рукой на замечание Головачева и полез в холодильник. Директор Департамента "А" и командир части были почти одинаковой комплекции, Осоргин долго копался в чреве агрегата, закрывая освещенное пространство холодильника грузным телом. Ничего полезного или нужного он там не нашел. Вытащил помятую банку пива. Ничего себе допинг! Забросил ее обратно и ногой прикрыл дверцу.

— А где Безари «взял» семью Орешина? Не мог же он в Полярном! — И отстранился рукой, включая селекторную связь. — Оля, принеси из буфета водки, колбаски копченой, пусть запишут на мой счет.

— Анна и Володька были в Питере, у сестры Ани. Помню, за несколько дней до этого Игорь рассказывал, что Анна последнее время была какая-то... он в этом месте замялся, понимаешь? Раскрепощенная, что ли. Я, говорит, теперь почти всегда дома, работа чуть ли не под окном. Одним словом, она раскрепостилась, а я расслабился в доску, твою мать! Я еще спросил его: «Что случилось, Игорь?» Он промолчал. Ну, думаю, дела семейные, улягутся потихоньку. Это мы у меня дома сидели, за рюмкой чая.

Головачев только сейчас вспомнил, что Игорь в тот вечер говорил эмоционально, грубо, помогая себе жестами, но сидел на диване прямо, не меняя позы, словно повторял чьи-то слова.

— Сейчас Оля водочки принесет, и мы с тобой тоже почаевничаем. Потом буду докладывать, — пообещал Осоргин.

— Это понятно... Слушай, Вадим Романович, ведь ты можешь подключить к работе своих «дипломатов», пусть в свою очередь потолкуют с оппозицией Безари, потянут время.

— Я понимаю тебя, Саша, но... — Взгляд Осоргина был совсем иным, чем несколько минут назад. — Никто время тянуть не будет. По факту заведут уголовное дело, дождутся Анну Орешину, возьмут и с нее показания, и с тебя. Интересное будет дело, поучительное, и не более того.