Огненный колосс - Александр Тамоников Страница 6

И опять предельно короткий ответ банкира:

— Ничего!

Бродяга продолжил:

— И еще, насчет баксов, …

— Можешь не продолжать, — прервал его банкир, — они ждут тебя в случае удачи, вместе с «Фордом», на котором Халиль тут же вернет тебя в город! Все!

— Ништяк! — пробормотал бомж, следом за арабом выходя из кабинета.

К 15–00 в особняк доставили и Баркаева, определив в отдельную комнату, через коридор от кабинета банкира. А в 15–30 у Шеленгера собралась вся компания заговорщиков.

Они, немного выпив, заключали пари на исход предстоящего поединка в коридоре, и шансы на победу Мурзы Баркаева, после описания бомжа, оценивались ими как ничтожно малые.

Камеры видеослежения, как первая, над створками дверей кабинета, так и вторая, над входом в коридор, были включены, и монитор показывал пустой проход.

В 15–55 Шеленгер по внутренней связи позвонил в комнату, где находился Баркаев. Тот ответил:

— Да?

— Надо добавлять — босс! — поправил его банкир.

— Да, босс?

Мурза смиренно подчинялся, но никто не знал, что происходит внутри его, а там вовсю клокотала ярость оттого, что им играют, как марионеткой! Но он играл свою роль с безразличным достоинством. И только тому, кто знал этого чеченца, было известно, с каким трудом дается игра необузданной, дикой натуре горца. Но таковых в усадьбе Шеленгера не было. Между тем банкир приказал:

— В шестнадцать часов ровно выходи в коридор и следуй по нему ко мне в кабинет! Разговор нам предстоит серьезный!

— Хоп! — ответил Баркаев. — Я все понял, босс!

— Вот и хорошо! Жду тебя!

Банкир переключился на помощника Умарова:

— Халиль, выпускай в коридор своего гладиатора!

— Слушаюсь, босс!

Шеленгер, положив трубку телефона внутренней связи, обратился к своим партнерам:

— Господа! Устраивайтесь перед экраном поудобнее, зрелище нас ждет увлекательное! По крайней мере, лично я очень надеюсь на это!

Басманов, Максимов, Кедров, Хоза и сам Шеленгер расположились полукругом около монитора.

Настенные часы в кабинете банкира пробили шестнадцать часов.

И тут же в коридоре, фиксируемый первой камерой, в его дальнем крыле, показался Мурза.

Он шел неторопливо, лицо его было напряжено, но спокойно. Казалось, Баркаев о чем-то задумался. Пройдя почти четверть пути, он вдруг остановился.

Шеленгер переключился на вторую камеру.

Теперь перед зрителями была видна спина остановившего Мурзы с выпущенной поверх брюк рубашкой, а впереди появился криво ухмыляющийся бомж. Его голый торс играл мускулатурой. В правой руке, лезвием к локтю, громила держал нож. Обычный, только крупных размеров, складной нож.

Чеченец, видимо, оценив обстановку, продолжил движение, пошел навстречу к нему и бомж.

Банкир включил прежний обзор, внимательно всматриваясь в лицо Баркаева.

Оно оставалось спокойным, только игра желваков выдавала его напряжение. Было ясно, что он понял, для чего в коридор вышел ехидно улыбающийся здоровяк.

Расстояние между противниками сокращалось. Бомж остановился. Чеченец замедлил движение, но не прервал его.

В кабинете банкира наступила мертвая тишина.

Камера отчетливо показывала двух бойцов.

Мурза все продолжал сближаться со стоящим и не прекращающим глупо улыбаться громилой.

Между ними остался метр, когда бомж не выдержал и ринулся в атаку. Он, перехватив нож, сделал резкий выпад вперед. Клинок дважды рассек воздух перед успевшим отклонить голову назад Мурзой. Не достигнув цели с первого раза, Молот что-то прошипел и, сделав шаг к Баркаеву, выбросил вооруженную руку на этот раз прямо вперед. Чеченец словно ожидал этого маневра. Он легко отбил удар в сторону, и когда бомж раскрылся, присев на корточки, нанес кулаком короткий, без замаха, рубящий удар тому в промежность.

Бомж охнул и присел, схватившись руками за свое мужское достоинство.

Мурза действовал молниеносно. Ударом ноги в физиономию, ухмылку на которой стерла гримаса дикой боли, он опрокинул Молота на спину. Нож Вовы отлетел в сторону. Зато в руках чеченца, из ножен, скрытых рубашкой, появился кинжал. В прыжке Мурза полоснул обреченного бродягу лезвием по горлу. Из широкой, безобразной раны толчками хлынула черная кровь.

Некоторые из зрителей отвели взгляд от монитора. Только Шеленгер, Хоза и Кедров продолжали наблюдать, по сути, завершившийся поединок.

Чеченец Мурза без всяких напрягов завалил самоуверенного здоровяка Вову-Молота, что было довольно неожиданно!

Но зрелище, организованное банкиром, еще не закончилось.

Мурза внимательно посмотрел на стены.

Увидев крохотный зрачок скрытой камеры, он вернулся к жертве.

Рывком перевернул еще дергающееся в предсмертных судорогах тело бомжа на живот. Двумя сильными ударами своего кинжала Мурза отрубил голову бродяги. Поднялся, держа ее за немытые, сальные волосы, и протянул к камере. Затем бросил голову за спину, она, как мяч, покатилась, оставляя широкий кровавый след на полу, к ногам жертвы.

Протер кинжал и руки об одежду обезглавленного противника, вложил его в ножны, поправил рубашку и пошел в сторону кабинета, в туалет которого метнулся не выдержавший позывов желудка Игорь Владимирович Басманов. Он повис над унитазом, зашедшись в желчной рвоте.

В коридор к Мурзе вышел Хоза Умаров.

Он широко и хищно улыбался. Подойдя к Баркаеву и взяв того за плечи, восторженно воскликнул:

— Ай, молодец! Ай, истинный джигит! Только так следует поступать с врагом! Только так! Тебя ждет большое будущее, Мурза, а я тебе с этого времени — кунак! Клянусь! И благодарю за доставленное удовольствие. Такое я давно не видел! Иди, брат, сейчас с Халилем. На тебе кровь, обмойся, переоденься. Халиль! — позвал Хоза своего верного помощника.

— Я, господин! — ответил неизвестно откуда появившийся араб.

— Отведи моего друга, ты слышал, как я назвал его, ибо теперь это так, в его комнату, пусть приведет себя в порядок. После этого в кабинет к боссу!

— Хоп, шеф! Все будет исполнено!

Хоза обратился к Баркаеву:

— К Хозяину, брат, оружия брать не надо!

— Я тебя понял, брат! — ответил Мурза.

— Ну и отлично! Халиль?

Араб повернулся к чеченцу, вытянув руку в сторону конца коридора, предложил:

— Идем, брат?

Мурза молча, не глядя на поверженного им противника, пошел впереди араба.

Шеленгер осмотрел подельников, спросил: