Охота на Санитара - Андрей Кивинов Страница 6

Наградить его так и не наградили, но переживать по этому поводу Вениамин Яковлевич начал лишь через несколько лет, во второй половине девяностых, когда все устаканилось и тени прошлого перестали приходить по ночам.

А тогда адвокат ждал расплаты, готовился принести покаяние и выполнить любые новые задания, но никто про него не вспоминал. Вызовов на встречи не приходило; как-то раз, спьяну набравшись смелости, он позвонил своему куратору на службу, и незнакомый сотрудник равнодушным голосом ответил, что подполковник больше не работает…

Порой Трубоукладчикову казалось, что свистопляску с развалом КГБ устроили такие же, как он, озабоченные опасными для себя документами «борцы за свободу», только прорвавшиеся к реальной власти.

Всю осень и зиму Вениамина Яковлевича лихорадило. Он просыпался в пять утра, заслышав во дворе шум автомобильного мотора, переставал дышать, когда на его этаже останавливался лифт и чуть не писался в постель, заслышав шаги на лестничной площадке; он покрывался потом, когда в телефонном аппарате что-то пощелкивало, и мог начать заикаться, заметив в уличной толпе мужчину со строевой выправкой. Но время лечит нервы. Все прошло, Трубоукладчиков вдохнул полной грудью и окунулся в новую реальность, которая, как выяснилось, вполне соответствовала тем мечтам, которым он предавался в бытность студентом юрфака…

…Стоя возле окна, Вениамин Яковлевич перевел взгляд с куполов православного собора, расположенного возле городской администрации, на облицованный тяжелым гранитом фасад милицейского главка.

В наиболее смелых мечтах Трубоукладчиков видел себя Посредником. Посредником между теневыми хозяевами города и властью официальной. Посредником именно с большой буквы, проводником высокой политики. «Если криминалитет нельзя победить, то с ним надо договориться», – бывало, произносил он за чашечкой кофе во время обеда с каким-нибудь высокопоставленным чиновником и видел одобрительный кивок или слышал в ответ: «Интересно! Какая свежая мысль…». До желанной роли оставалось еще далеко, но некоторые успехи позволяли надеяться на то, что цель вполне достижима.

Зазвонил один из трех аппаратов, установленных на рабочем столе. У этого телефона был крайне противный, скрежещущий звонок. Трубоукладчиков специально выбрал такой, чтобы было слышно везде, даже в комнате отдыха, – номер был известен ограниченному кругу клиентов и доверенных лиц, использовался только в случае острой необходимости или для разговоров, требующих соблюдения режима секретности; секретарша к нему доступа не имела, Вениамин Яковлевич отвечал всегда сам, а если в кабинете находился кто-то из посторонних, то убавлял громкость звонка до минимума и трубку не брал.

На связь вышел «свой человек» из администрации следственного изолятора. Прослушав сообщение, Вениамин Яковлевич стал собираться. Настроение как будто не испортилось – адвокат ждал этого звонка, – но что-то тяготило. Может быть, стало тревожно? Какие-то предчувствия? Поймав себя на этой мысли, Трубоукладчиков замер, прислушиваясь к ощущениям. Да нет, все в порядке. В конце концов, он не виноват, что Заварова внезапно освободили! Дракула все понял и свои претензии снял, так что предстоящая встреча являлась плановой, рабочей… Но что-то продолжало тяготить. Среди клиентов адвоката Александр Графов, преступный авторитет с прозвищем румынского вампира, недавно арестованный за бандитизм, безусловно не являлся самым важным, но уже снискал лавры наиболее беспокойного. Однако отказаться от сотрудничества с ним Вениамин Яковлевич, в силу ряда важных причин, возможности не имел.

Из маленького сейфа, установленного в углу кабинета, Вениамин Яковлевич извлек пятьсот долларов в купюрах разного достоинства и сотовый телефон, недавно доставленный одним из подручных Дракулы, оставшихся на свободе. Аппарат был зарегистрирован на паспорт подставного лица и прошел несколько рук прежде, чем оказаться у адвоката. Покрутив трубку в руках, Трубоукладчиков хмыкнул и сделал один звонок, уложившись в девять секунд бесплатного эфирного времени. Разговаривая, он невольно приглушил голос и озирался на входную дверь, так что собеседнику было бы трудно его понять, если бы такие созвоны не происходили регулярно, практически перед каждым посещением Дракулы в тюрьме, – менялось только время встречи да иногда – место.

Деньги адвокат убрал в бумажник, невесомый мобильник – во внутренний карман пиджака. В портфель бросил бумаги, должные придать визиту в СИЗО видимость встречи в рамках работы по уголовному делу, пригладил перед зеркалом волосы, отряхнул от перхоти пиджак и вышел в приемную.

Секретарша отвлеклась от компьютерной игры, и Вениамин Яковлевич укоризненно покачал головой:

– В рабочее время надо заниматься работой.

Девушка виновато улыбнулась, хотя вины за собой не чувствовала ни малейшей. На работу в контору ее приняли не за деловые качества; для того, чтобы печатать шефу запросы, скучные справки и мудреные отчеты существуют другие, имеющие образование и мозги, но не обладающие сексапильной внешностью и прочими достоинствами, обычно демонстрируемыми при отсутствии дневного света и посторонних лиц… Или в присутствии и того, и другого, смотря, как шеф прикажет.

– Я больше не буду, Вениамин Яковлевич.

– Смотри у меня, а то уволю! Если позвонят из администрации губернатора – я буду через три часа.

Девушка что-то черкнула на листочке блокнота и, как только начальник скрылся за дверью, вернулась к прерванному занятию. Спускаясь в лифте на первый этаж, Трубоукладчиков подумал, не взять ли с собой охранника. В офисе их адвокатской конторы постоянно дежурили несколько человек – по бартерному соглашению охранное предприятие поставляло своих бойцов, а правозащитники обеспечивали сомнительную, с милицейской точки зрения, организацию квалифицированной юридической помощи, но к услугам бодигардов обращались крайне редко. Рядовым сотрудникам такое дозволялось в самых исключительных случаях, начальство же привлекало охранников к работе только для поддержания имиджа при проведении каких-то особенных встреч или в целях обеспечения безопасности при визитах в ночные клубы или посещениях саун с водкой и девочками.

Визит в СИЗО не являлся ни «имиджевым», ни потенциально опасным, и никогда прежде Вениамин Яковлевич не брал с собой сопровождающих, разве что несколько раз секретаршу, оформленную его помощником, чтобы Дракула и кто-то из его приближенных, так же томящихся за решеткой, мог вкусить плотских утех в кабинете «своего человека» из администрации тюрьмы. Никогда прежде адвокат не брал с собой охранников, а в этот раз замедлил шаг перед их комнатой, посмотрел на зеркальное стекло двери, уже пройдя мимо, остановился, вернулся и задумался.

– Мы вам нужны? – Зеркальная дверь распахнулась, перед Трубоукладчиковым возникли две хари, на которых он, как опытный адвокат, мог прочитать множество тяжких статей Уголовного кодекса, начертанных так открыто, что становилось неясным, каким образом парни прошли лицензионную комиссию: – Куда-то едем, босс?

– Оставайтесь, – решил Трубоукладчиков и, крепче сжимая ручку портфеля, вышел на улицу.

Ветер бросил в лицо холодную морось; капли попали за шиворот, потекли под рубашку, но восемь метров до своего «мерседеса» адвокат преодолел преисполненным достоинства шагом. Он не торопясь достал ключи, встряхнул связку, расправляя звенья цепочки, прежде, чем пропищала сигнализация, огляделся по сторонам, словно выискивал в толпе знакомые лица, улыбнулся девушке из соседнего офиса, спешащей в дом укрыться от непогоды, и лишь потом плавно открыл дверь машины…