Личное задание - Сергей Донской Страница 6

А дальше все пошло не так, как всегда. Не развалился Ванька на травке, не захрапел. Просто, просидев несколько часов кряду на самом солнцепеке, сделался вдруг вялым и каким-то помертвевшим, хотя окружающее воспринималось как раз непривычно ярко и живо. Солнце голову напекло? Он с трудом поднял чугунную голову к небу, прищурился и, прежде чем в глазах померкло от невыносимо яркого света, успел отметить про себя схожесть солнечного диска с сияющим ликом, склонившимся над ним.

Потом под сомкнутыми веками в багряной тьме поплыли оранжевые круги, замельтешили зеленые козявки. И незнакомый голос вдруг забубнил на ухо что-то про сборище сатанинское, про десятидневную скорбь и всякие напасти. Не было сил даже помотать головой, отгоняя это наваждение. Приходилось слушать, как будто радио в голове включили.

– Побеждающему дам белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает. И власть дам ему над язычниками. И будет пасти их палкою железной...

Тембр и заунывные интонации этого голоса чем-то напоминали звучание похоронного оркестра с его надрывно фальшивящими трубами. Таким грозным и скорбным был голос, что Ванька, боясь свихнуться от тоски, все же сумел разомкнуть отяжелевшие веки. Никого перед ним, конечно, не оказалось, лишь стеклянная гладь воды бесстрастно отражала перевернутый вверх дном мир.

– Э! – нерешительно воскликнул Ванька. – Кто здесь шуткует?

– Иди и смотри! – строго велел голос.

– Куда идти-то?

– Сиди, тебе сказано. Просто сиди и смотри.

– А, тогда ладно.

Преодолевая обморочную слабость, Ванька устремил взор на дамбу, по которой проходила грунтовая дорога от шоссе к дачному поселку. Там было пока пусто, но чудилось, что к ней приближаются невидимые всадники.

Нет, как вскоре выяснилось, это был не глухой топот конских копыт. На дамбу, хрустя гравием и фырча моторами, неспешно въезжали один за другим три автомобиля, направлявшиеся в сторону поселка.

Первой шла, норовисто покачивая массивным крупом, красная иномарка с олимпийскими колечками на сверкающем радиаторе. Сквозь открытое окно можно было рассмотреть рыжеватого спортивного парня, держащего перед собой зачехленный карабин с таким удалым видом, словно это был меч в ножнах. Его крупная фигура заслоняла водителя, но Ванька догадывался, что второй седок ни в чем не уступает первому: такой же здоровый, самодовольный и наглый. Когда из-под машины с резким хлопк?м вылетел камушек, Ванька невольно втянул голову в плечи, решив, что началась пальба. Пока, слава богу, обошлось, но оружие ведь с собой возят, чтобы стрелять.

Едва не касаясь бампером кормы алой иномарки, следом полз тупорылый вороной джип. Правивший им человек тоже ехал с опущенными стеклами. Он прижимал плечом к уху трубку с антеннкой и раздраженно орал в нее на всю округу:

– Громче!.. Что?... Какая, на хрен, пшеница? Я тебе про ячмень толкую – тысяча тонн на колесах!..

Ванька сразу опознал в крикуне нового обитателя дачного поселка, купившего здесь недавно сразу два участка и затеявшего грандиозное строительство. С завтрашнего дня и Ванька будет там работать, чтобы Вареньке хотя бы на новое платьишко деньжат наскрести. И теперь он приглядывался к будущему хозяину с опаской. Сразу видно, что мужик этот из числа тех, кого принято называть... круглыми? Нет. Может, крупными? Опять промашка... Ванька поднапрягся и вспомнил: крутыми их зовут, вот. Понятное дело, что этот, в джипе, тысячами тонн зерна ворочает. Морда – о-го-го какая здоровенная. Такому бугаю зерна много требуется, будь то пшеница или ячмень.

Проводив взглядом черный джип, Ванька переключил внимание на последнюю машину, следовавшую поодаль. Она, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, была не то чтобы белой, а бледной, как... лицо покойника в гробу. Сравнение, невольно всплывшее в Ванькином мозгу, заставило его невольно поежиться. Чтобы прогнать глупые мысли, он попытался разглядеть седока светлого автомобиля, но взгляд его наткнулся на непроницаемо-темные стекла. Складывалось впечатление, что внутри вообще никого нет, а «жигуль» катит сам по себе, куда фары глядят.

Когда кавалькада разномастных автомобилей миновала дамбу и скрылась из виду, Ванька с изумлением обнаружил, что его колотит противная мелкая дрожь, похожая на озноб. На солнце наползла невесть откуда взявшаяся туча, а усиливающиеся порывы ветра уже вовсю теребили камыши и пускали серебристую рябь по воде, заставляя перышко поплавка раскачиваться в обманчивой пляске. Вместо того чтобы бестолково дергать удочку, Ванька истово приложился к бутылке и засобирался восвояси. Он сдерживал себя, но все равно излишне суетился и спешил. Точно убегал от близкой опасности.

Когда через полчаса он, переправившись на «большую землю», неуверенно брел в сторону шоссе, за которым лежала его деревенька, неожиданно грянула гроза. Только что ветер выворачивал тополиную листву наизнанку, гоня по дороге сломанные ветки и пыль, а через мгновение на иссохшую до трещин землю обрушился белый ливень – непроглядный, как туман. Гремело, сверкало, шумело. Гроза пришлась очень кстати, загасив огонь, расползавшийся по жухлой траве островка вокруг брошенного Ванькой окурка. Всего-то и успели жадные языки пламени оставить мертвую проплешину на берегу да облизать до черноты листья деревца, под которым было так славно дремать в тенечке между утренними и вечерними зорьками.

А Ванька... Непонятно почему, убравшись со ставка и опустошив бутылку еще засветло, попал он домой лишь поздней ночью, когда в небе повисла полная луна, окрашенная в жутковатый кровавый цвет.

– Опять? Ну сколько можно, папа? – с укором воскликнула Варенька, спеша к нему через двор, – вся такая светленькая, чистая, легкая.

– Я самую малость принял, дочура, – повинился Ванька, спеша укрыться в летней кухне. Он шагал по двору, оскальзываясь и спотыкаясь – земля вокруг была усыпана недозрелыми яблоками, сорванными пронесшимся шквалом. Отовсюду тянуло острым ароматом влажной полыни.

– Здоровье-то у тебя не железное! – не отставала Варенька. – Совсем себя не бережешь! Пропадешь ведь!

«А я уже пропал», – тоскливо подумал Ванька.

– Ты иди в дом, дочура, – попросил он. – Завтра мне на работу, проспаться нужно.

– Ужинать будешь?

– Да нет, я так...

Варя остановилась и кивнула, как бы соглашаясь. На самом деле она подозревала, что у отца на кухне припрятана заначка, до которой ему не терпится добраться. Выждав минут пять, она решительно двинулась следом.

Хлипкий дверной крюк поддался ее яростному напору с первого раза. Ворвавшись в освещенную комнатушку, девушка с удивлением наткнулась на довольно осмысленный взгляд отца. Он лежал на топчане, а руки его были чинно сложены на груди, поверх распахнутого томика Нового Завета. После исчезновения младшего братишки Варя пристрастилась к чтению святой книги, надеясь отыскать в ней ответ на свой немой укор всевышнему. Отец же даже газетными анекдотами не шибко увлекался, не говоря уже о Евангелии. Было совершенно непонятно, зачем понадобился ему черный томик с тисненым крестом на обложке.