Простреленная репутация - Лев Пучков Страница 6

Они мне сказали так: мы твои эмоции понимаем и за слова привлекать не будем. Но деньги отдай. Ты виноват, тебе и платить. Вот тебе неделя сроку, реши этот вопрос. Не отдашь, мы примем меры...

Вот такие неприятные дела. Я со своими перетолковал и выяснил – эти ребята, может, и глупые, но злопамятные, к тому же с большими связями и возможностями. Мои посовещались и решили: мы все понимаем, но... нам здесь война не нужна. Не будешь деньги отдавать? Естественно, не буду! Как я потом людям в глаза смотреть стану? Уж лучше сразу застрелиться... Ну, понятно, мы так и думали. Тогда тебе надо временно исчезнуть. Поезжай, отдохни. А мы тут потихоньку разрулим ситуацию.

Да, я к тому моменту уже все обдумал и другого решения не ожидал. Вы когда-нибудь слышали про какие-нибудь разборки внутри московской чеченской диаспоры? Типа, как это принято говорить в подобных случаях, «передела сферы влияния» и так далее? Правильно, и не услышите. Никогда. Это мы в Чечне режем друг друга, власть поделить не можем. А здесь, во вражеской столице, все мы братья и вообще дети одного клана. Если кого-нибудь устраняем внутри себя, то тихо, как бы естественным путем, и никто об этом никогда не узнает. У нас так заведено: то, что можно позволить на своем дворе, нельзя выносить на люди.

Кроме того, тут ведь надо учитывать особенности менталитета. Если в Москве начнется война между ветвями аристократического клана, это будет война до «последнего чеченца», то есть до полного уничтожения. Любая кровь рождает новую кровь, и процесс этот у нас лавинообразен. Все это прекрасно понимают, поэтому из-за меня развязывать междоусобицу никто не будет.

Я не пожелал быть тихо устраненным «естественным путем» и потому быстренько умотал на земли Великой Порты. Там для меня второй дом, как и для ряда других уважаемых представителей моего народа. Турки всегда имели виды на Кавказ, до сих пор надеются получить там какие-то позиции и потому любят вайнахов. Ты только веди себя хорошо и не нарушай местных законов, а об остальном можно и не беспокоиться.

Однако в Анталии есть престижные районы, в которые даже не каждого коренного турка пускают, а только самых респектабельных и именитых. О наших же чабанах и говорить нечего. Это я к тому, что в своей усадьбе, расположенной в одном из таких районов, я мог чувствовать себя в полной безопасности и не тревожиться о происках своих глупых соплеменников, которые считали, что я им должен.

Пожил я полтора месяца в тишине и спокойствии – скучно стало. Это ведь только кажется, что у нас, московских чеченов, не жизнь, а мед, мы тут как сыр в масле катаемся, возим на «Мерседесах» столичных красоток и толстеем от безделья. На самом деле любой бизнес, который приносит хорошие деньги, – это большой риск, постоянный стресс, напряженная работа мозга и вечное движение.

Мой бизнес – это не просто хорошие деньги, а очень хорошие. За последние одиннадцать лет я привык к функционированию в жестком ритме своей «профессии», привык к риску, азарту, постоянной игре на грани фола...

Раньше я прерывался, самое большее, на неделю. А тут – такие каникулы...

Денег – немерено, счета все «чистые», семья в порядке (у меня семья постоянно в Анталии обитает, дети здесь учатся, а в Москве я живу как мне вздумается). Кажется, живи и радуйся...

Но жизнь вдруг утратила смысл. Неожиданно я понял такую вещь, о которой ранее и не задумывался – как-то некогда было. Оказывается, важен не столько конечный результат, как сам процесс. Когда я был завклубом и читал книги, всегда недоумевал: почему почти никто из знаменитых преступников всех времен и народов самостоятельно, по своей воле, не уходил на покой? Эти люди, у которых были огромные деньги, никак не могли успокоиться на достигнутом и вновь и вновь ввязывались в рискованные предприятия, в процессе которых их рано или поздно ловили (а иначе они бы и не стали знаменитыми!). Тогда я думал, что они просто ненормальные, а теперь понял, что это не так.

Тут все просто. В жизни вообще все просто, и я не устану это повторять. Смысл жизни любого мужчины – это постоянный труд, преодоление опасностей и достижение все новых и новых успехов на избранном поприще. Причем не столь важно, каково это поприще: наука, культура, бандитизм или военная карьера. Главное – непрерывный процесс. Труд, риск, успехи и признание, пусть не широкой общественности, так хотя бы круга обитания. Когда процесс прекращается, смысл жизни исчезает. Недаром классик вроде сказал: «Вся жизнь – борьба, покой нам только снится...»

Короче, закис я в своем благополучии. Стало мне не просто скучно, а невыносимо тошно жить в этой сытой идиллии. От скуки я учил английский язык, потом за турецкий взялся. Английский, в принципе, я и так неплохо знал, еще в институте увлекался. А теперь вообще наловчился болтать, как умеренно пьяный британец, газеты читал – от корки до корки, смотрел телевизор, там пара сотен каналов на английском. Турецкий до конца «довести» не успел, неожиданно меня осенила другая интересная идея. И взялся я от нечего делать за старое. Всесторонне изучил европейскую банковскую систему, рынок ценных бумаг, ситуацию с нашими деньгами... И предложил Шамилю свои услуги (он как раз отдыхать приехал, у него поместье недалеко от моего). Мы с Шамилем дальние родственники по материнской линии, знакомы давно, иногда общаемся, пару раз я ему здорово помог в делах. Он меня сильно уважает, потому что сам умный и вообще я начал раньше. Когда я вовсю крутил дела с авизо, он еще был никто. А я уже тогда имел авторитет и определенное положение.

Я предложил Шамилю конкретно заняться его деньгами. Он сразу понял, что я имею в виду, и поинтересовался, как я себе это представляю. Я объяснил ему на пальцах, в двух словах.

Дело в том, что до сего момента деньги его не работали, а тихо гнили на счетах. Кроме того, насколько я успел разобраться, деньги эти по большей части были не очень грамотно «отмыты». Любому человеку, даже не обладающему моим опытом, понятно, что это небезопасно и чревато разными непредсказуемыми последствиями. Пока он дружит с некоторыми спецслужбами, это ничего, терпимо. А если вдруг что-то случится, например, как у его арабского друга? Арестуют все счета – и делай потом, что хочешь. Без денег...

Это ведь запросто делается. Каждый доллар имеет свой след, и при желании нетрудно «поднять» весь маршрут монеты, от дозы на Тверской до какого-нибудь топорно слепленного страхового фонда, счета в Лионском кредите или даже просто ячейки одного из лондонских депозитариев. И если европейские банкиры терпят все эти «черные» миллионы (далеко ведь не один Шамиль промышляет таким образом!) ради личной выгоды, то будьте уверены – полноценно работать с такими деньгами вам не дадут никогда. И правильно делают.

А вообще, это ненужные простому читателю детали. Скажем проще: чтобы добела отмыть «черные» деньги и пустить их в законный оборот, нужен мастер. Типа меня.

Я представил Шамилю схему, он вкратце ознакомился и одобрил. Давай, говорит, пробуй. Может, и в самом деле что-нибудь получится...

Чего тут пробовать? Работать надо! Я засучил рукава и с азартом взялся за дело. С законодательством и прочими параграфами разобрался без проблем, даже где-то разочаровался – думал, придется крутиться вовсю, потея над обходными путями. Зато уперся в человеческий фактор. На моем пути встали три персоны, от которых напрямую зависела прокладка «белых» дорог для этих немытых денег.