Операция «Моджахед» - Лев Пучков Страница 6

Халил просит невесту снять трусики. Нежно шепчет, коверкая слова, гладит по голове, тело пока не трогает. Тактичный красавец. Эльза просовывает пальцы под резинку и в нерешительности замирает. Мы тоже замерли, ждем, что будет дальше. Эльза ложится на спину, ступнями к нам, сгибает ноги и снимает трусики. Вах! Когда она сгибает ноги, нам все видно. Пушок у нее светлый и даже какой-то немного рыжеватый, хотя волосы на голове черные... Разве может какое-то кино с этим сравниться?

Абу не выдержал, стиснув зубы, пополз на коленях к невесте. Халил только успел проворковать ей: не бойся, будет немного больно. «Сабсэм мала болна будит», — по-русски сказал. Она кивает, прикусывает губу и перестает дышать. Ждет свершения таинства. Мать, наверное, ей сказала, что может быть больно. Только она не знает, что больно будет не «сабсэм мала»! Абу у нас, как ишак. Сам небольшой, корявый немного, зато достоинство...

Абу пристраивается. Наваливается на невесту, жадно сосет ее губы, страстно мыча от избытка чувств, мнет упругие груди. Потом, широко разведя ее бедра в стороны и немного там поелозив для подготовки, несколькими толчками до упора входит в лоно девчонки. Делает он это нетерпеливо и грубо, получается так, будто он сваи заколачивает.

Эльза вскрикивает от боли и неожиданности — не может понять, куда делась нежность жениха. Только что ей тут ворковали всякие хорошие слова... Она сдергивает шарфик с глаз, и...

Да, такого визга мы давно не слышали. Примерно с месяц. В прошлый раз, кажется, тоже так было. Та, предыдущая, тоже орала, как резаная. Дурные все-таки эти чеченские девки, ничего не понимают в мировом джихаде.

Эльза извивается, как змея, дико орет и пытается выскользнуть из-под Абу. Амир вцепился в нее мертвой хваткой, дерет ее молча и страшно, только рычит от страсти. Куда там вырваться! Ее из-под него сейчас бульдозером не вытащишь.

Халил хватает Эльзу за руки, чтобы сильно не корябала амира, и пытается ее успокоить. У нас, говорит он, так принято. Джаммаат. Мы все братья. Все женщины общие. То есть ты сейчас, с этого момента, принадлежишь каждому мужчине братства. Абу — старший брат, он первый имеет право на тебя.

Эльза задыхается от гнева и ужаса, она, похоже, не может поверить в то, что с ней сейчас происходит. Тело ее содрогается от рыданий и бесполезных рывков, взгляд мечется по нашим лицам, окаменевшим от желания. Я ее понимаю. С ее точки зрения, мир сейчас рушится. Красивая гордая чеченка, тут ее родная земля, родственники, знакомые...

Абу как раз такие вещи и любит. В принципе, можно было сразу уколоть невесту хитрым наркотиком, и она бы сама всем спокойно дала, хоть даже снимай на камеру. Но это будет потом. А так, как сейчас, — с надрывом, ужасом и страданиями, получается только в первый раз. Абу говорит, что такие моменты нельзя упускать, это как раз и есть настоящая жизнь моджахеда. Лучше бы, конечно, это по традиции делать, в бою: тяжело ранить врагов и на их глазах взять силой юную красавицу из их рода... Но у нас такое очень редко получается. Всего такое было раза три за последнюю войну. Это когда наказывали местных предателей. Мы, вообще, немного по-другому воюем, приходится нарушать традиции...

Абу, взревев, как буйвол, конвульсивно дергает задом и замирает. Все, кончился мужской задор. Вообще, хорошо держался, последний раз у него женщина была месяц назад. Вернее, девушка у него была. Отвалился, сел, дышит тяжело. Пах у него весь в крови. На простыне тоже пятна крови. Как будто тут было побоище.

Эльза вырывается от Халила и ползет к выходу, убежать хочет. Куда ты денешься с подводной лодки, как русские говорят. К ней тут же пристраиваются аскеры — Дауд и Фатих. Она вспотела, стала скользкой, некоторое время они с ней борются, гибкое девичье тело выскальзывает из сильных мужских рук. Я снимаю. Такие вещи потом будет интересно посмотреть. Кроме того, эта запись — наша гарантия. А для Эльзы — пропуск в Великий джихад, билет в один конец.

Аскеры трудятся неистово — возбудились страшно. В комнате перестало пахнуть благовониями, теперь воздух здесь насыщен ароматами крепкого мужского пота и других выделений. Кровь аскеров не смущает. Это хорошая кровь, чистая. Я снимаю крупным планом лицо Эльзы. Она уже устала кричать, в глазах ее смертная тоска на грани сумасшествия. Халилу потом придется с ней маленько поработать. Надо будет сразу колоть и следить. Было дело, две девчонки сошли с ума. Недоглядели, испортили материал.

Аскеры вскоре заканчивают, каждый успевает за пару минут. Натерпелись, бедолаги, насмотрелись домашнего натурального порно! Предлагают Халилу. Он отказывается. Халил не любит кровь и, вообще, он у нас нежный. Он их всех любит. Делает такие вещи вместе с нами и все равно любит. Он им сострадает. Интересно, что они отвечают ему той же монетой. Когда наступает пора последнего инструктажа, его проводит именно Халил. Девчонка, вся обколотая, превратившаяся за пару месяцев, по сути, в животное, почему-то сохраняет в памяти этого красавца как своего законного жениха и доверяет ему. Чеченский парадокс, похлеще Стокгольмского синдрома будет...

Мне предлагают, я тоже вынужден отказаться. Я крови не боюсь, просто со мной случился казус, недостойный мужчины. Я от возбуждения намарал в штаны. Братьям ничего не говорю, смеяться будут. Надо будет поменять нижнее белье.

Пока аскеры возились, Абу опять возбудился. Смотрю, у него торчит, как хороший минарет в предрассветной дымке. Он похлопывает невесту по попке и кивает аскерам. Они быстро соображают — сзади хочет. Кладут две подушки, одну на другую, сверху скатанные одеяла, потом невесту ставят на колени и перегибают через это сооружение, прижав голову к матрацу. Окровавленная попка торчит кверху, Халил бросается в соседнюю комнату, тащит мазь. Заботливый. Эльза уже не в силах кричать и рваться из грубых мужских рук. Она вяло сопротивляется, мычит и всхлипывает. Ничего, нежно говорит Халил, потерпи еще немного, скоро все кончится. Такой у нас обряд посвящения, что уж тут поделаешь...

Абу смазывает что надо мазью, пристраивается позади невесты и, крепко ухватив ее за талию, вламывается... немножко не по адресу. Чуть выше, чем положено по естественному природному предписанию.

Эльза жутко вскрикивает и теряет сознание. Я снимаю на камеру. Видно, что Абу хорошо. Может быть, даже лучше, чем в первый раз. В первый раз было много страсти и нетерпения, сейчас один сплошной кайф, даже кальяна не надо!

Абу движется, как хороший поршень. Ритмично, с большой амплитудой. Пожалуй, придется к девчонке нашего врача отправлять, она, вообще, еще хрупка для таких экспериментов. Ничего, у нас отличный хирург, мастер на все руки, и не такое лечил.

В этот раз амир кончает долго и с эмоциями. Пыхтит, кривит лицо в ужасной гримасе, до последнего сдерживается, стараясь продлить блаженство. Потом, не удержавшись, трижды громко охает, с подвывом, как будто ему нож в спину всадили...

Аскеры второй раз уже не хотят. Правильно, что за кайф, терзать бесчувственное тело. Теперь пусть с ней Халил занимается.

— Ладно, хватит отдыхать, — Абу смотрит на часы и кивает нам. — Быстро мыться — ив дорогу. И так задержались, приедем затемно...