Блокада молчания - Кирилл Казанцев Страница 6

— Не разувайся, — усмехнулась женщина. — А то еще больше наследишь.

Он усмехнулся, пропал за шторой. Вернулся немного озадаченный.

— Что там? — спросила женщина.

— Дорогие картины на стене… Хорошая кровать, фрукты, мартини. И все это рядом с пыточной. Ну и нравы… Ладно, не будем отвлекаться, любовь моя. — Он опустился на корточки перед журналистом, неторопливо перерезал веревки. Женщина приподняла ему голову и поднесла ко рту воду в стакане. Журналист сделал несколько глотков, заерзал, но мужчина твердо положил ему руку на плечо.

— Лежите, Лев Васильевич, а мы пока закончим. Можете о чем-нибудь подумать, поразмышлять над природой вещей. Вам нельзя делать резких движений, не в том вы состоянии. Не волнуйтесь, теперь все будет хорошо. Мы переправим вас в безопасное место, где вашей жизни ничто не будет угрожать. И постарайтесь сделать так, чтобы нам не пришлось с вами нянчиться и терять время. Не забывайте, что яхта по-прежнему под колпаком и срок у нас ограничен.

— Да, я все понимаю, господа! Занимайтесь, забудьте про старого алкоголика, он и так безумно доволен…

В последующие минуты видеокамера в женских руках фиксировала особенности внутрикорабельного интерьера. Она осторожно переступала через тела, мужчина шел сзади, стараясь не попасть в объектив, и невозмутимо, выдерживая официальный тон, комментировал:

— Дорогие зрители, представляем пилотную серию нового сезона нашего остросюжетного сериала. Надеюсь, вы простите нам некоторые шероховатости во время представления — без них, увы, работа в заповедных зверинцах нашей страны немыслима… Рады представить вашему вниманию людей, подвергших пыткам местного правдоискателя — журналиста Зенкевича Льва Васильевича, много лет собиравшего разоблачающие материалы на коррумпированных представителей элиты этого симпатичного черноморского городка. Заранее извиняемся, что нам не удалось представить господ без предварительного сокрушения уст и прочих частей тела, в противном случае они бы стали возражать. Зрелище, впрочем, не трагическое, господа живы, хотя какое-то время они не смогут выполнять свои служебные обязанности. Старший сержант Мартынов — бывший, кстати, рэкетир, отсидевший в девяностые годы два двухгодичных срока, а затем принятый на работу в кабаркульскую милицию, где успешно передавал товарищам накопленный в жизни опыт. Играючи прошел переаттестацию при переходе в полицию — в чем нет ничего удивительного, учитывая впечатляющий послужной список, в котором на первом месте умение грамотно проводить допросы с пристрастием… Об остальных же ничего плохого, это лишь из-за нехватки нашего времени. Лейтенант Рябинчик… Сержанты Ващенко, Сидоркин… Извиняемся за не слишком презентабельный вид последнего. В одном из иллюминаторов, если присмотреться… О, спасибо, коллега, за крупный план, мы можем лицезреть еще двоих добропорядочных полицейских славного города Кабаркуль — это сержант Брынец и его коллега сержант Локтионов. Если прислушаться, то можно различить, что последний представитель многообразной фауны этого заповедника издает звуки, схожие со звуками природы, что, конечно же, очень мило с его стороны. Но мы не будем останавливаться на повадках и инстинктах данных экземпляров, рассказывать, как они добывают пищу и где гнездуются, мы сразу перейдем к самому крупному образцу в этой части зверинца. С удовольствием представляем: полковник Вровень Павел Макарович, начальник городского управления внутренних дел и, грубо говоря, третий человек по значимости в Кабаркуле, после мэра Громова и председателя Совета народных депутатов Заклинаева. С упомянутыми господами мы еще разберемся, а пока внимание на монитор…

Мужчина в маске носком ботинка перевернул лежащего ничком полковника, и на того мгновенно устремился объектив. Павел Макарович неустойчиво балансировал на грани потери сознания, из носа текла кровь, губы непроизвольно шевелились. Он понимал, что происходит, с ненавистью таращился на ствол пистолета и на дразнящий огонек видеокамеры. Расклеил слипшиеся губы, вознамерившись что-то сказать, но захрипел, закашлялся, замычал…

— Павлу Макаровичу 54 года, зубр в расцвете сил. Сколько гадостей сделано, сколько еще предстоит, и никакая полиция ведь не остановит! Впрочем, это не так. Звезда господина Вровеня начинает закатываться, и мы не сомневаемся, что в обозримом будущем она свалится за горизонт. В послужном списке господина полковника имеется все, чтобы зачислить его в выдающиеся граждане не только районного центра, но и всей страны. Тридцать лет на ниве обеспечения законности и правопорядка. Юбилей ведь в этом году, верно, Павел Макарович? Награды, почетные грамоты, бронзовые статуэтки, поощрительные премии. Кстати, надо полагать, именно на зарплату и премии вы отгрохали трехэтажный особняк из белого камня у Гремучей скалы, обнесли его трехметровым забором, снабдили круглосуточной охраной, а заодно присовокупили к дому четыре гектара плодородных угодий, заросших природными эндемиками? При этом я не учитываю две квартиры и дом непосредственно в Кабаркуле, дом в Краснодаре и квартиру в Москве на Кузнецком мосту, площадью порядка двухсот метров. Странный вы человек, Павел Макарович, умеете находиться сразу в нескольких местах… А три машины в гараже? Отнюдь не «рюкзаки на колесах», вроде «Оки» или «Жигулей». А симпатичная яхточка, на борту которой мы находимся? А упитанные счета в «ВТБ», в «Краснодар-Траст» и в «Дойче Банке»? Сколько там у вас, миллионов двести? Красиво жить не запретишь, Павел Макарович. Однако мы попробуем. Народ обязан знать, чем занимаются его слуги. А занятия, мягко говоря, некрасивые. Все силы брошены на поддержание установившегося в городе режима. Подавление инакомыслия, уничтожение ростков оппозиции, тотальный запрет на критику властей. Впрочем, это логично. Как справедливо написала одна влиятельная западная газета, «российская судебная и правоохранительная системы созданы не для защиты общества, или прав человека, или отдельных людей. Ее единственная цель — способствовать выживанию властей». Больше всего в этой истине удручает слово «единственная». Впрочем, уличную преступность за последние восемь лет вы побороли, это плюс. Отныне основные преступники в городе господа полицейские. Если что и охраняют, то только курортно-санаторную зону от мыса Афалина до Черепашьего оврага, куда приезжают на отдых, лечение и прочие терки-разборки полезные и влиятельные господа из краевой администрации и из самой Белокаменной, в том числе, о боже… из правительства. Из-за этой зоны в городе установлен тотальный полицейский режим. Благодаря этой зоне действует режим благоприятствования, «закрытия глаз» и прочих «ничего не вижу». Воруйте, местные чиновники, убивайте, злоупотребляйте, насаждайте любые диктаты (а мы вам еще и деньжат подбросим), но чтобы райский уголок от мыса до оврага действовал, приносил удовольствие и был островком безопасности для наших разборок. Там действует пара публичных домов, куда ни разу не ступала нога полицейского, разве что в качестве клиента. Распространяют наркотики, Павел Макарович, — вот так новость? Работает казино, деятельность которых вроде запрещена, нет? Недавно там убили человека, проштрафившегося бизнесмена из Сибири, обманом заманенного в Кабаркуль. Вы не в курсе, нет? Сообщений об этом не поступало. Но ваши подчиненные, возглавляемые майором Ухтоминым, избавились от трупа, вывезя его аж в Ставропольский край, чтобы у тамошних сыщиков болела голова. Разве не по вашему приказу это было содеяно? О ваших свершениях, Павел Макарович, можно говорить часами. Упомянем лишь несколько. Например, дело полугодичной давности: двое полицейских, Рахимов и Макаев, изнасиловали местную женщину, молдаванку по национальности. Народный глас протеста задушили в зародыше. Очевидцев запугали, молдаванку урезонили, а когда возникли сомнения в ее сговорчивости, пригрозили привлечь к делу психиатров из районной больницы. Преступников нет, потому что нет события преступления. Тишь да гладь, и никого не волнует, о чем шепчутся люди на кухнях. Рахимов и Макаев продолжают охранять покой граждан. Оказывается, что первый — двоюродный племянник вашей покойной жены, второй — сводный брат вашей тогдашней любовницы. Вот еще дело пятимесячной давности. Возведение пафосного парникового хозяйства на задворках вашей усадьбы у Гремучей скалы. Вы активно применяли рабский труд. На вас работали пять невольников, не бомжи, двое — граждане Украины, двое — из Узбекистана и один почему-то из Филиппин. Вы отобрали у них документы, заставляли вкалывать по шестнадцать часов в сутки в тяжелых антисанитарных условиях, кормили отбросами не потому, что у вас нет денег на прокорм рабов, а потому, что вы по натуре садист. Надсмотрщики и вы лично периодически избивали несчастных, травили собаками, устраивали подобие гладиаторских боев, подсчитывая выбитые зубы и выдавленные глаза. Показывали своих невольников друзьям и знакомым, да еще и пошучивали, мол, посмотрим, что из обезьян сделает труд. Один из них впоследствии сбежал, обманув охрану, его поймали через пару часов, забили камнями на месте, избавились от трупа в печи городского крематория, с директором которого у вас налажены приятельские отношения. Остальные четверо на следующий день пропали. Возможно, вы решили не рисковать. Нет людей — нет проблемы. По непроверенным данным, ваши приспешники отвезли их в тот же крематорий, где бедняг спалили заживо, даже не удосужившись их предварительно умертвить.