В Буэнос-Айресе - Александр Афанасьев Страница 6

Все старые дома — новенькие, чистые, отремонтированные. В автомобильном потоке — одни иномарки, советских машин совсем не осталось, сами дороги ухоженные, гладкие как стекло. Везде освещение. Сталинские дома в центре — меняются на высотную застройку. Все современное и новое… прозрачные аквариумы огромных автобусов МАЗ, остановки, общественные пространства, ровные дороги… все.

Мы проехали через центр, выбрались на берег реки Свислочь. Там — на место старого, одно и двухэтажного Минска пришли жилые высотки. В свете прожекторов шло еще какое-то строительство, очень большое…

— Что это? — спросил я сопровождающего

— Минск-Сити, — с гордостью ответил он, — китайцы строят…

Я понял. Это был показ. Кто бы не выдернул меня из следственного изолятора КГБ — он чего-то от меня хотел. И потому он решил показать мне новый Минск, чтобы заручиться моей поддержкой в чем-то.

Но — в чем? И кто?

…

Гадать мне пришлось совсем недолго. Гелендваген вдруг выехал на тротуар и остановился. В нескольких метрах от нас впереди, мордами к нам стояли еще два Гелендвагена, фары были включены на ближний свет. От этого плохо было видно людей, которые стояли, опираясь на парапет набережной, и смотрели на тот берег. Один был среднего роста — только это я и смог разглядеть.

Во втором я узнал Слона…

Сотрудник белорусского КГБ открыл дверь с моей стороны.

— Идите. Вас ждут.

Ну… раз ждут. Невежливо заставлять людей ждать…

Я вышел из машины, совсем не похожей на тюремный автозак и направился к одиноко стоящим людям на набережной. Чем ближе я подходил, тем больше видел деталей — легкая куртка, легкомысленная бейсболка на голове. Но судя по тому, как он стоит, человек в годах. Впрочем, вряд ли будет другое, на самый верх молодые редко забираются…

Когда я подошел ближе — неизвестный мне человек обернулся, и я узнал его.

Виктор Шилин. Куратор всех белорусских спецслужб. Бывший генеральный прокурор Беларуси.

Шилин — появился около «батьки» с самого начала, никто не знал, где он обучался контрразведывательным навыкам — говорили, что он был начальником военной контрразведки в стратегической ракетной дивизии. Другие говорили, что он начинал следователем в военной прокуратуре. Говорили многое, но факт оставался фактом — именно Шилин создал структуру белорусских спецслужб, которая на корню подавила как минимум два Майдана. Именно Шилин создал «Оперативный центр» — не имеющий аналогов центр, подчиняющийся лично президенту и не контактирующий ни с одной белорусской спецслужбой. Именно Шилин — в числе прочих наладил контакты белорусов по всему миру — белорусская ЧВК обучает венесуэльский полицейский спецназ, они же обучают, а в некоторых случаях и обеспечивают охрану эмиров Катара и некоторых эмиратов ОАЭ. Если не верите мне, съездите в Доху — наших там нет, а вот белорусы — почему то есть.

Вопрос — зачем я нужен Шилину? И при чем тут Слон?

Шилин ничего не говорил, он только смотрел на меня больше минуты, потом повернулся к Слону, сказал характерным, высоким, почти женским голосом, совершенно ему не подходящим.

— Я пожалуй, вас оставлю…

— Да, Валерий Викторович…

Они со Слоном пожали друг другу руки, и Шилин отправился к машинам.

Теперь мы стояли уже вдвоем…

— Я надеюсь, ты извинений никаких не ждешь?

Я покачал головой.

— Вот и хорошо. Тогда — у меня есть для тебя работа.

Я снова покачал головой.

— Что это значит?

— То, что с меня хватит.

— Ты предпочитаешь сидеть в тюрьме?

— Рано или поздно выпустят. Зачем им я нужен?

— Это Беларусь.

— И что? Значит, тем более выпустят, на хрена я им? Отсижу за незаконное пересечение границы и выйду.

— А дальше?

Я пожал плечами.

— Уеду. Что мне тут делать?

— В Латинскую Америку?

— В нее самую.

Слон улыбнулся.

— И сможешь без работы?

— Смогу.

— Не лги себе.

— А я и не лгу. Знаешь, в чем проблема, Слоняра? Я перестал верить.

— Во что?

— В то, что есть какая-то цель, ради которой мы все это делаем.

— Цель у нас была и есть одна — безопасность нашей страны.

— Ты е…нулся? Что мы сделали с Украиной — ты можешь мне объяснить? Ну да, жили рядом с нами люди, в понедельник их мама родила, что тут поделаешь. Как-то жили, о чем-то мечтали. Ну, в Европу хотели — и что? То, что сейчас — лучше?

— А ты знаешь, что — сейчас?

— Представь себе — знаю. Я сюда с несколькими украинскими семьями съ…вался. По дороге друг друга перестреляли.

— И ты видишь в этом нашу вину?

— А ты — нет? Мы же спровоцировали у них гражданскую войну вместо того чтобы помочь. И теперь нормальных выходов из ситуации просто нет. У нас под боком будет или нацистское государство, с которым рано или поздно придется воевать, или рассадник преступности, террора и бардака всех мастей, или одна большая американская военная база. И все это — мы обеспечили своей стране сами, своими руками — мы, а не США и НАТО. Нам это г…о расхлебывать, нашим детям, и хорошо, если не внукам! А знаешь, почему так? Ты можешь сказать нормально, ради чего мы работаем? Нет. И я — нет. Мы просто играем в игру. И так как нет никаких моральных ограничений, нет никаких целей — играть у нас получается хорошо. Лучше чем у других. Лучше чем во времена СССР — совковый народ был слишком наивным. Но цели этой игры — нет, игра для нас и стала целью. И украинцы это — представь себе, поняли. Мы же им ничего не предложили…

— Все сказал?

— Слон. Давай без этого, а?

— Тогда послушай меня. Везде и всегда бывают ошибки. Вслух этого никто не признает, но здесь и сейчас, я тебе скажу — да, накосячили и сильно. Я видел, как принимались решения. Могу тебе сказать — никто такого не ожидал. Но то что ты говоришь — это п…ц.

— Это правда.

— Это правда, которая никому не нужна! Если тебя сбили с ног, вставай и иди дальше!

— Да, но не тогда, когда тебя сбила с ног бутылка бормотухи. Если так, то лучше все же полежать…

— Ну, и вот что с тобой делать?

Слон отвернулся к строящимся огням Минск-сити.

— Извини, — сказал я, — наверное, я слишком долго был на гражданке. Быстро разучаешься говорить «так точно».

— Я ушел из ГРУ, — сказал Слон.

О как…

— Поздравляю

— Да не с чем поздравлять.

— Сам или ушли?