Атаман. Тест на прочность - Максим Гарин Страница 57

* * *

Застав Хмеля врасплох, Гоблин успел ухватить первоначальное выражение лица «заказчика».

И утвердился в своих подозрениях, что тот играет нечисто. Однако это не заставило хозяина «Харлея» мчать сломя голову, подальше от опасной зоны. Он давно уже искал настоящей опасности, напрашивался на крупные неприятности. Проскочив по самому лезвию, он должен был подзарядиться энергией на много дней и ночей вперед.

Похоже, на сей раз его решили накрыть наверняка. Мобилизованы немалые силы, менты держат под прицелом не один и не два отрезка трассы. И уж точно контролируют все ближайшие съезды с нее.

Возможные действия мерцали в сознании Гоблина образами-вспышками, чередой стоп-кадров.

Искореженный, сплющенный металл, россыпь битого стекла на асфальте. Застыли на холоде липкие пятна крови, дорожные знаки безмолвно таращат свои круглые и треугольные очи.

Если б кому-то постороннему удалось расшифровать эту цепочку кадров, он бы сказал, что прошлое тут перемешано с будущим, состоявшееся с возможным. Но в своем движении на бешеных оборотах Гоблин все видел связно.

Не доехав по узкой разбитой дороге всего пятисот метров до трассы, мотоциклист стал присматривать подходящее место. Наконец выбрал небольшой овраг и съехал на дно, как он часто делал перед кратковременным беспокойным сном.

Поставил «Харлей» на подножку, но движок в этот раз оставил работать на холостом ходу.

Сам продрался сквозь молодые елки и залег в отдалении с трофейной винтовкой.

Теперь мотоцикл наверняка слышно возле самой трассы. Слышно, но не видно. Если засада там есть, люди наверняка среагируют. Подождут с полминуты, убедятся, что звук стоит на месте.

Двинутся сюда, предупредив своих по рации, но ничего не увидят, пока не подберутся к самому краю оврага.

Кто сейчас против него: СОБР, ОМОН, милицейский спецназ? Гоблин плохо разбирался в этих деталях. Всех тех, кто обязан был ловить его по долгу службы, он определял для себя просто и ясно — менты.

Вот и они: две фигуры с автоматами наперевес. Движутся медленно, пригнувшись. Так грамотно прячутся за елками, что даже снег с ветвей не осыпается.

Гоблин приложился глазом к трубке прицела.

Это была не его стихия — неподвижно выжидать, терпеливо подпускать ближе. Никогда он еще не стрелял из оружия с оптическим прицелом, не держал в руках иностранную винтовку с глушителем.

Пожалуй, можно уже мочить наверняка. Напрасно бедняги таскают на себе бронежилеты — не пригодятся. Подпустив первого номера почти к краю оврага, Гоблин нажал на спусковой крючок. И радостно удивился хирургической точности попадания.

Оба бойца на последних метрах предпочли ползти. Теперь первый молча ткнулся лицом в снег с аккуратным отверстием за ухом. Второй едва расслышал хлопок сквозь рокот движка, сумел определить только направление, но не место, откуда стреляли. Попытался откатиться кубарем в сторону, дал длинную очередь вслепую.

Рядом с Гоблином упало несколько срезанных веток, но спешившийся мотоциклист уже вошел во вкус. Пуля пробила второму бойцу колено, и жесткий, как наждак, голос крикнул:

— Брось автомат, сука!

Теперь стало ясно, куда стрелять в ответ.

Но прикрыться не удалось, для противника он по-прежнему как на ладони. Раненый вспомнил о своем пятиминутной давности донесении по рации. «Харлей» еще рокочет, поможет товарищам сориентироваться. Не обязательно сейчас рисковать головой, рваться в герои.

Отбросив автомат, сцепил за головой руки.

Теперь голос прозвучал гораздо ближе:

— Бери рацию, выходи на связь. Скажи, что замочил Гоблина насмерть.

Однажды проявленная слабость неотвратимо тянет за собой следующую. Морщась от боли, боец вытянул рацию из кармана бронежилета, надетого поверх камуфляжной формы.

— Пост номер три. Мы его застрелили.

— Гоблина? Ну, ребята… Где вы точно находитесь? — прозвучал сквозь треск и гул командирский голос.

Лежащий человек скосил взгляд вверх. Несмотря на снегопад, Гоблин все еще носил безрукавку, надетую на голое тело. Кожа его не посинела от холода, как это бывает обычно у подавляющего большинства людей. Только цвет татуировок стал еще интенсивней.

От Гоблина последовал кивок: говори все как есть.