Черный трибунал - Виктор Доценко Страница 55

Джип «шевроле-тахо», используемый в охранной структуре для поездок по городу, обычно ремонтировался в фирменном автоцентре в районе Крылатского.

Небольших и незаметных на первый взгляд изменений в тормозной системе было достаточно, чтобы при экстренном торможении случилась авария.

Аркадий Смирнов, «запасной» в команде телохранителей, большой любитель восточных единоборств, вот уже больше года имел в спортклубе постоянного спарринг-партнера: высокого веснушчатого парня из Люберец. Смирнов и не предполагал, что он может иметь какое-то отношение к Лубянке. А для опытного бойца как бы по неосторожности поломать спарринг-партнеру руку или ногу — раз плюнуть.

Таким образом, в стройной структуре личной охраны Немца образовались бреши. И бреши эти необходимо было заполнить.

Получив задание Миллера подобрать людей, Шацкий уже знал, кого ему следует предложить: Савелия Говоркова и Андрея Воронова. Именно эти имена и назвал отставному менту его куратор с Лубянской площади — старший оперативник Управления по разработке и пресечению деятельности преступных организаций Тимофей Симбирцев.

В случае естественных вопросов хозяина: «Что, амбалов помясистей подобрать не мог?» или: «Сколько чемпионских званий и по какому виду спорта имеют?» — Вадим Алексеевич твердо знал, какие именно аргументы выставит в пользу именно этих кандидатов.

Люди, несведущие в особенностях тяжелого и неблагодарного ремесла телохранителя, почему-то склонны считать, что профессиональный охранник, как правило, звероподобный атлет с пудовыми кулаками и шеей, не влезающей в сорочку пятидесятого размера. Конечно, такие «гориллы» не редкость в охранных структурах, однако они способны разве что напугать своим видом банальных хулиганов. Но то, что хорошо в уличной драке, не всегда оправданно в противостоянии хладнокровному профессионалу. Большой шкаф, как говорится, громче падает; чем больше размер мишени, тем проще в нее целиться.

Есть мнение, что ценность телохранителя определяется наличием дана в каком-то виде восточных единоборств или количеством медалей, завоеванных на ринге. Подобный критерий был бы верным, если бы при покушениях нападавшие не использовали огнестрельное оружие и взрывчатку. Черный пояс по карате не спасет от пули и взрыва: автомат Калашникова или заряд пластита уравнивают шансы всех.

В свое время в Америке именно «мистер кольт» уравнял всех…

Ни Говорков, ни Воронов не обладали устрашающими мышцами культуристов, не имели громких званий чемпионов мира и победителей Олимпийских игр. Тем не менее оба владели навыками не менее ценными: безупречным умением использовать любое оружие, любую автотехнику, знанием тонкостей оперативно-розыскных мероприятий, а главное — редкой психологической устойчивостью, мгновенной реакцией, способностью быстро и грамотно ориентироваться в сложных ситуациях и принимать единственно, правильное решение.

Не последнюю роль должно было сыграть и «афганское» прошлое новичков:

Богомолов знал, что Миллер весьма благоволил к людям, имевшим за плечами реальный опыт боевых действий.

Второго ноября, в понедельник, Шацкий сообщил хозяину, что после деятельных поисков он наконец-то нашел подходящих для него людей.

— Кто они? — спросил Немец. Шацкий назвал.

— Ты их проверял?

Начальник службы безопасности молча протянул папку с досье на Савелия и Андрея. В каждой лежало по несколько фотоснимков кандидатов в телохранители, подробные автобиографии, послужные списки, результаты внегласных проверок документов, скрытого наблюдения и несанкционированной прослушки телефонов, листок сдачи нормативов по стрельбе, физической подготовке, автовождению и боевым единоборствам, медицинские карточки и даже подробное заключение психологов.

— «Афганцы», говоришь? — уточнил Миллер, внимательно ознакомившись с документами.

— Да…

— Чем до этого занимались?

— В Чечне воевали, — ответил Шацкий согласно разработанной на Лубянке легенде.

— Это хорошо… Оба детдомовцы. Значит, близких родственников не имеют.

Еще лучше — в случае чего никто нам претензий не предъявит. Они знают, кто я такой?

— Нет. — Интонации Вадима Алексеевича были категоричны.

— Догадываются?

— Мы записывали их телефонные переговоры. Могу дать прослушать кассету.

— Собеседник Миллера с готовностью похлопал себя по карману. — Оба считают, что вы богатый бизнесмен. Рады случаю заработать. Родом вашей деятельности не интересуются.

— Они не пьют? — подозрительно поинтересовался Немец. — Наркотиками не балуются?

— Если и выпивают, то куда меньше среднестатистического русского мужика. В их делах есть подробное заключение нарколога. Страница тридцать пятая, — последовал бесстрастный ответ.

— Вадим, самое главное: ты за них ручаешься?

— Да, — твердо ответил Шацкий, почему-то избегая смотреть хозяину в глаза.

— Где они?

— В приемной. Я попросил их обождать.

— Давай сюда обоих…

Спустя минуту друзья предстали перед Александром Фридриховичем…

Никогда! прежде Савелий Говорков и Андрей Воронов не думали, что профессия телохранителя столь унизительна для человеческого достоинства.

Взяв друзей охранниками, Миллер и особенно его жена Люся опутали их липкой паутиной мелких бытовых обязанностей, которыми Савелий и Андрей по понятным причинам не могли манкировать.

Утро начиналось с доставки в офис самого Александра Фридриховича. За рулем «линкольна», как правило, сидел Воронов, Савелий сопровождал лимузин на эскортном джипе «мицубиси-паджеро», купленном вместо разбитого «шевроле-тахо».

Затем кто-то из друзей обязательно оставался в офисе: в любой момент Миллер мог поручить охраннику съездить в какой-нибудь банк за бумагами, встретить в аэропорту или на вокзале нужного человека, даже сгонять домой за любимым галстуком.

Второй телохранитель до восьми вечера поступал в полное распоряжение Людмилы Миллер, бывшей продавщицы «Военторга», стареющей женщины с интеллектом морской свинки. Жена Немца сразу дала понять новичкам, что они — быдло, что-то вроде приходящей домработницы или дворника, по утрам подметающего мусор во дворе.

Капризам бывшей торговки, волею судеб ставшей женой «нового русского», не было предела: охранник, поступавший в распоряжение Людмилы, два раза в неделю доставлял к ней на дом парикмахера, почти ежедневно вывозил ее в бутики и в выставочные центры, привозил к ней и отвозил подруг и родственников. В общении с Савелием и Андреем госпожа Миллер никогда не снисходила даже до пренебрежительного «здрасьте»; интонации ее всегда были повелительными, как у избалованного восточного деспота, и в случае недостаточно быстрого и точного, по Люсиному мнению, исполнения приказов она заходилась в истошном крике.

— Козлы вонючие! Мразь! Дармоеды! — брызжа слюной, визжала мадам Миллер так громко, что от этого крика дрожали стекла серванта. — Одно мое слово, и вас вышвырнут на улицу! За что мой муж вам, хамье, деньги платит?! Под забором подохнете! Вас и так сюда с испытательным сроком взяли!