Белая гвардия - Александр Бушков Страница 53

Вообще-то Папа пригласил и Акинфиева, но тот, как, ухмыляясь, сообщил Лаврик, прибыть не смог по причинам чисто техническим: президентские посланцы убедились, что поднять его в вертикальное положение невозможно никакими средствами. Малость очухавшись и узнав, что, собственно, произошло в его доме, князь, похоже, решил отмечать благополучное избавление от напасти…

Зато блистала Таня, танцевавшая с Папой что-то медленное — в бордовом вечернем платье с высоким разрезом сбоку, с затейливой прической и немаленькими бриллиантами в ушах и на шее. Ну, сущая вам этуаль, пользуясь французскими терминами… Мазур, уже глядя на нее без особых эмоций, с вялым интересом подумал: лежит уже в висящей у нее на локте маленькой изящной сумочке из серебряных колечек длинный бланк чека с приятным количеством нулей после единицы или пока нет? Не лежит, так будет лежать — и, учитывая цвет волос и глаз, а также то, что Папа от нее весь вечер не отлипает, еще и бриллиантов прибавится. Ну что же, пусть ей будет приятно, каждому свое для счастья. В одном не приходится сомневаться: хотя она и спасительница Отца Нации, Мтанга, несомненно, и ее сумочку проверил перед тем, как пропустить в избранное общество. Исключения он делает разве что для Принцессы, а вот все без исключения прочие дамы обязаны предъявлять сумочки для проверки, и все без исключения мужчины — постоять с равнодушным видом, пока вокруг них водят хитрым металлоискателем. В общем, так и надо, если речь идет об африканском бомонде, — достаточно вспомнить, что фельдмаршала Толиуте на таком же вот приеме положила насмерть из дрянненького дамского револьверчика супружница министра авиации, правда, не из политических соображений, а из жгучей и обоснованной ревности, но хрен редьки не слаще…

Принцесса, прильнувшая к одному из военных пилотов, послала через его плечо Мазуру пылкий взгляд. Мазур чуть приподнял бокал, заранее зная, чем для него лично прием закончится — Принцесса еще в начале вечеринки сообщила ему на ухо дразнящим шепотом, что намерена вознаградить за вторичное спасение ее молодой жизни как-то по-особенному. Уже освоившийся с ее забавами Мазур и гадать не хотел, что эта затейница на сей раз придумает, но ясно, что скучать ему не придется…

Музыка оборвалась, все направились кто к столикам, кто к полированной барной стойке слева. Только Папа с Таней стояли в стороночке, беседуя тихо и оживленно. Она чарующе улыбалась. Папа лучился обаянием. «А показать бы ему кассетку… — без всякого раздражения подумал Мазур, — он бы вас обеих, девочки, на пинках за ворота вынес, Папа как-никак человек старой закалки, в некоторых вопросах консерватор упертый…»

Ну вот, отрешенно констатировал он, глядя, как щебечущая парочка направляется к известному бунгало, проходит мимо оцепенело вытянувшегося часового и скрывается за дверью. Взошла на здешнем небосводе звезда очередной фаворитки, то ли мимолетной, то ли постоялицы. Как бы то ни было, голландка резиденцию вчера покинула, и вряд ли по собственному желанию, так что жилплощадь свободна…

— Разрешите? — полковник Мтанга опустился на свободный стул, принял от официанта бокал с чем-то крепким. — Как приятно, господа мои, посидеть в тишине и покое…

— Есть что-нибудь новое? — спросил Лаврик.

— Ну что вы, откуда… Эти типы сразу выложили все, что знали, большего и ожидать было нечего, — он усмехнулся. — Не смотрите на меня так, я не чудовище. Жизненный опыт показывает: такие типы становятся ужасно словоохотливыми, как только соображают, что больше им платить никто не будет. Вот с идейными иногда приходится потруднее. Хорошо еще, они попадаются гораздо реже. Меркантильные сейчас времена, и народец соответствующий…. Зато работать легче, — он машинально, по въевшейся привычке понизил голос: — Интересные дела творятся, господа мои. Наши дипломаты обратились к нашему северному соседу, лично к президенту с мягкой, но настоятельной просьбой выдать Мукузели. Предъявили кое-какие достаточно убедительные документы, неопровержимо свидетельствующие, что данный господин причастен к весьма серьезным и чисто уголовным грехам. Президент категорически отказал, пафосно вещая что-то о давних демократических традициях, воспрещающих выдавать политических беженцев. Что предельно странно. Никаких особых демократических традиций, особенно при нынешнем президенте, там что-то не наблюдалось. А главное, Мукузели ему совершенно не нужен, он не стал бы из-за таких пустяков с нами ссориться. Прекрасно понимает, насколько от нас зависит экономически. Наша железная дорога для них самый удобный и дешевый путь, чтобы вывозить свое какао в порты. Если мы ощутимо поднимем тарифы, они там понесут большие убытки. Он это прекрасно понимает и, тем не менее… Выводы?

— Сами напрашиваются, — сказал Лаврик. — Кто-то ему предложил гораздо больше.

— Наверняка так и обстоит, месье Констан, — сказал Мтанга. — Вы прекрасно понимаете суть проблемы. Это свидетельствует, что против нас играет кто-то очень серьезный… О черт!

Он, недовольно кривясь, уставился куда-то за спину Мазура. Мазур неторопливо обернулся. У двери бунгало стояла Таня — с растрепавшейся прической, левой рукой придерживая изрядно порванное на плече и груди платье, гордо запрокинув голову, сердито сжав губы. Пояснений картина не требовала.

— Ничего не понимаю… — с сокрушенным видом пожал плечами Мтанга. — Извините, господа, я вас покину…

Он проворно встал и подошел к Тане. Она, все так же высокомерно задрав очаровательную головку, что-то сказала — коротко и возмущенно. Полковник, судя по жестам и интонации, пытался ее успокоить, но она смотрела непреклонно.

— Интересно, — тихо сказал навостривший уши Лаврик. — Не ожидала, что Отец Нации — такая похотливая свинья, что ее тут попытаются изнасиловать… Не похоже на Папу, перепил, что ли? Ну, сейчас ее явно быстренько спровадят, пока гости особого внимания не обратили…

И точно, после тщетных попыток что-то втолковать, Мтанга махнул рукой, и совсем близко к концу подъездной дорожки, подкатил цивильный «Рено» (правда, с полицейскими номерами). Таня направилась к нему, стуча каблучками громко и решительно, игнорируя пытавшегося ей что-то с виноватой улыбочкой втолковать полковника. Мтанга, сокрушенно кривясь, распахнул дверцу, девушка уселась на заднее сиденье, и машина, ловко развернувшись на неширокой дорожке, покатила к далеким воротам.

Вернувшись, Мтанга схватил свой бокал и приговорил содержимое одним глотком.

— Черт знает что, — сказал он, ни на кого не глядя. — Что-то я такого не припомню, президент всегда обращался с ними предельно галантно…

— Будет скандал? — усмехнулся Лаврик.

— Не думаю, — пожал плечами Мтанга. — Девушка из респектабельной семьи, вряд ли будет связываться с иностранными бульварными газетчиками, в конце концов, ничего и не случилось… Улажу… Господа, вам не надоело пить эту изысканную кислятину? Может быть, коньяк?

Они, не сговариваясь, кивнули, и прыткий официант моментально принес им три широких бокала — он не впервые услужал за их обычным столиком и давно усвоил, что эти белые господа воробьиными глотками пить не любят. Так что бокалы наполнил на более привычный для русского человека манер.