Пирамида баксов - Владимир Гриньков Страница 5

– С Ильей! Деминым! Что с ним?!

Служивый пятился, и я, испугавшись, что он сейчас скроется, так ничего мне и не сказав, взял его за грудки и хорошенько встряхнул.

– Т-товарищ К-колодин! – пробормотал милиционер. – Т-товарищ Колодин!

Он узнал меня. И, кажется, пребывал в шоке.

* * *

Народная примета: милиционер на пороге вашего дома рано утром – это к несчастью. Если у вас когда-нибудь было наоборот – сообщите мне об этом отрадном факте немедленно, звоните нам прямо на передачу. Телефон указан в конце, в титрах.

Нет, с Деминым, слава богу, ничего не произошло. Точнее, не из-за Демина вовсе служивый заглянул в его квартиру. Этим утром на плошадке первого этажа, прямо напротив лифта, застрелили какого-то мужика. Вот вам и несчастье. А я что говорил?

– Не Демина убили! – сказал мне милиционер. – Совсем другого человека! Не ваш это товарищ!

Он говорил, четко произнося слова и явно стараясь донести до меня это обстоятельство – что не Демин, мол, – со всей возможной тщательностью. Наверное, он очень не хотел, чтобы я снова на него набросился, требуя подробностей.

Я заволок его в квартиру, усадил за стол, извлек из деминского бара бутылку водки, налил водку в стаканы – в каждый грамм по сто.

– За Демина! – сказал я с чувством. – За второе его рождение, можно сказать! Он меня подвел вчера… Очень сильно! Я разозлился и призывал на его голову тридцать три несчастья. Убить был его готов. А вот тебя на пороге увидел – и сердце у меня оборвалось. Думал – хана Илье. Нелепо так все. Несправедливо. И вдруг ты говоришь – не он!

Я счастливо вздохнул.

– Не он, – признал очевидное милиционер и осторожно отодвинул от себя стакан с водкой. – Извините, я не могу. У меня служба.

– Понял! – кивнул я и наполнил его стакан до краев.

– Вы не поняли…

– Понял, – успокоил я его. – Ты на службе, тебе тут рассиживаться некогда, некогда цедить водочку по капле, вот я тебе сразу полный стакан и налил. Ты что, с Колодиным пить отказываешься?

Он подумал мгновение, махнул рукой и сказал:

– Выпью!

– Вот и молодец. Как звать?

– Кого?

– Во, блин! – засмеялся я. – Недаром, видать, про милицию анекдоты рассказывают. Да тебя, конечно, кого же еще!

– Николай, – зарделся служивый.

– Давай, Колян, выпьем за моего товарища. Я-то думал, его уже нет. А он есть. Значит, долго жить будет. Подлец он, конечно, редкий. Да ладно, пусть живет!

Мы выпили. Милиционер смотрел на меня так, будто хотел расцеловать, да не решался.

– А вот ты мне скажи, Колян, с какой радости ты тут появился, если с Деминым все в порядке?

– Так ведь опрос жильцов, – ответил на это милиционер. – Так положено. Может, видел кто что-то или слышал. Обычное дело. Квартиры обходим. Вы, кстати, ничего не слышали?

Я наклонился, поднял с пола пустую бутылку из-под коньяка и поставил ее на стол перед собеседником.

– Да, это серьезно, – оценил Николай. – В свидетели вас не возьмут, это точно. Да оно и к лучшему.

– Почему же к лучшему? – не понял я своего счастья.

– Вы же звезда. И вдруг даете показания где-нибудь в прокуратуре. Или в суде. Так не бывает.

– Разве?

– Ну нельзя так! – горячо сказал Николай. – Вас вызвать для дачи показаний – это все равно что президенту нашему повестку прислать! Разве так бывает?

– Я такого не слышал, чтобы президента, – признался я. – У нас, слава богу, не Америка, чтоб президенты показания давали.

– А я о чем! – с готовностью поддакнул мой собеседник. – Надо же и честь знать!

Я налил ему второй стакан.

– Погодите! – засуетился милиционер. – Давайте я у вас автограф сначала возьму! А уж потом продолжим. А то мы с вами сейчас насобачимся, и я про автограф забуду.

– Невелика беда.

– Э-э, не скажите! Все-таки Колодин! Я же говорю: считай, что с самим президентом водку пью. Ну и алиби, ясное дело. Приду сегодня домой, к примеру, на бровях, мне претензии, а я им в ответ ваш автограф. А?

– Да, – оценил я. – Впечатляет.

Я прошел к деминскому бару, выбрал там бутылку коньяка подороже, вернулся к столу. Взял фломастер, размашисто расписался на этикетке.

– На! Дарю!

– Это сколько ж оно стоит! – сказал потрясенный столь щедрым подарком Николай.

– Баксов пятьсот.

– Да ну!

И тут в дверь позвонили. Я на цыпочках прокрался к двери, посмотрел в глазок. За дверью маялся Демин. Я стремительно вернулся в комнату.

– Коля, выручай! – зашептал я. – Там, за дверью, мой товарищ. Тот самый, который в этой квартире живет. Надо бы его проучить хорошенько. Я сейчас спрячусь, а ты ему дверь откроешь и скажешь, что у него тут обыск. Договорились?

– Угу! – радостно кивнул мой собеседник.

– Тогда вперед!

Я подтолкнул его в направлении прихожей.

– А звать как вашего товарища? – спросил милиционер.

– Демин его фамилия! Илья Демин!

Я встал так, чтобы меня не было видно с лестничной площадки. Николай открыл дверь.

– Илья Демин? – осведомился он тоном, каким обычно его коллеги обращаются на городских улицах к лицам кавказской национальности. – Очень вовремя! Мы тут у вас обыск проводим!

Главное, что все было очень по теме. Преуспевающий администратор популярной телепрограммы, каждодневно устраивая хозяйственные дела вверенного ему коллектива, расплачиваясь наличкой, раздавая направо-налево взятки и, само собой разумеется, приворовывая, не может не держать в голове одной неизбежной мысли: к нему всегда могут прийти. Вот и пришли. Свершилось.

Я услышал, как шумно вздохнул на лестничной площадке Демин.

– Женька! – сказал Илья. – Выходи из засады! Опять эти твои штучки!

Вы знаете, в чем заключается сложность общения с людьми, каждодневно участвующими в розыгрышах других людей? У них к розыгрышам вырабатывается устойчивый иммунитет. Невосприимчивыми становятся.

Я вышел из своего укрытия, намереваясь высказать Демину все, что о нем думаю. И не сказал. Имели ли вы когда-нибудь удовольствие видеть лицо абсолютно счастливого человека? Ну вот по-настоящему счастливого. Как у Демина в это утро.

– Ты, наверное, сердишься на меня, – сказал Илья.

– Ну что ты! – совершенно искренне ответил я. – У тебя тут такой превосходный коньяк – просто праздник души. Я неплохо провел время.

Еще пару минут назад я действительно на него сердился. А сейчас – нет. Не мог. Влюбленный – тот же больной. Илья заболел. Причем очень серьезно. Никаких сомнений.