Холодная ярость - Сергей Зверев Страница 5

И именно этим Виктор Викентьевич и занимался – воровал у государства деньги и распределял прибыль в виде взяток своим подручным. И надо отметить, что отличным специалистом господин Еременко был не только в должности советника Минфина, но и в качестве финансового мошенника ему тоже не было равных.

Он, собственно, ничего особенного не придумывал. Все гениальное, как обычно, оказалось до банального просто.

Как-то в один из моментов своей бурной, но тогда еще малодоходной и непродуктивной жизни Виктору Викентьевичу пришла в голову мысль о разности метрических систем у нас и в большинстве западно-европейских стран. У нас, скажем, метры и километры, у англичан – мили и ярды. У нас в ходу Цельсий, у них – Фаренгейт.

Вот тогда-то и задумался Виктор Викентьевич: а можно ли что-то поиметь, играя, словно биржевой маклер, на разнице этих самых общепринятых стандартов?

И оказалось, что – можно. И очень даже наваристо. Особенно в части, касающейся нефти. У нас, как известно, добычу, переработку и продажу фиксируют в тоннах. В остальном мире – в баррелях. Один баррель – это обычная металлическая двухсотлитровая бочка. А бочка – это никак не вес. Это – объем.

Вот здесь и находился Клондайк! Нефть ведь разная бывает: разные месторождения, разный состав и что самое главное – разный вес! Казалось бы – чего проще? Тонна нефти, то есть тысяча литров, – это пять двухсотлитровых бочек. Тут и калькулятор без надобности. Ан нет! Тонна-то может занимать по объему и пять, и четыре, и шесть бочек-баррелей!

В это самое мгновение перед глазами Виктора Викентьевича и предстала до смешного простая, но очень эффективная и, главное, доходная схема надувательства. Государство наше, как известно, одна из крупнейших стран – экспортеров нефти. И ставит задачу: продать столько-то миллионов тонн, то есть такое-то количество баррелей. Не вопрос! И Виктор Викентьевич продает ровно столько тонн, сколько ему дает государство. Но вот баррелей получается больше, чем планировалось. Немного, конечно, всего процентов на восемь-десять. Но, учитывая цены на углеводороды и объемы поставок, сумма выходила такая, что от громадья планов у господина Еременко голова пошла кругом.

Однако трезвости мышления он не потерял, прекрасно осознавая, что одному такие объемы не поднять. Поэтому он взялся за осуществление своей грандиозной работы неторопливо и по-деловому, справедливо рассудив, что за такие деньги не продастся разве что папа римский, и то как знать…

С присущим ему энтузиазмом и старательностью Виктор Викентьевич взялся договориться с нужным для дела нефтедобытчиком, коим оказался бывший партийный функционер районного масштаба, а ныне один из крупнейших нефтепроизводителей Алексей Игоревич Шестопалов.

Теперь «легкая» нефть, добытая из шестопаловских скважин, с помощью хитрых документальных махинаций подменяла «тяжелую», которую следовало продать за бугор. А для проведения финансовых операций была создана целая сеть корпораций, которая занималась поставками на Запад сырья, а на Восток – валютной оплаты.

Цепочка замкнулась и, что самое главное, работала безотказно! Добытую в России «тяжелую» нефть оставляли России же, подменяя ее на более «легкую», а значит, более объемную шестопаловскую. Созданная корпорация, которую возглавлял бывший американский сенатор Оливер Стромберг, продавала ее как через сырьевые биржи, так и напрямую, непосредственно заказчикам. А разница оседала в карманах этой троицы. Приходилось, конечно, делиться и с другими «подельниками». Но, как правило, люди это были недалекие, всю систему махинаций предвидеть не могли и просто получали единовременную мзду за тот или иной подписанный документ.

Филиалы корпорации находились практически во всех странах мира, так что отследить, на какие счета они отсылают деньги, было практически невозможно. Штаб-квартира же корпорации находилась в Нью-Йорке.

Именно сюда, в головной офис, на встречу с нефтедобытчиком Шестопаловым и председателем правления Стромбергом и ехал сейчас ведущий советник Минфина России Виктор Викентьевич Еременко.

Оба партнера ждали его в офисе, удобно расположившись перед большим экраном плазменного телевизора и просматривая последние курсы цен на нефть с мировых бирж. Кривая показателей неумолимо и стремительно шла вверх, и настроение у соратников было хорошее, чего нельзя было сказать о Еременко.

Он стремительно вошел в кабинет, коротко поздоровался и сел чуть поодаль, ожидая, когда те соблаговолят заметить его присутствие.

Наконец, натешившись в предвкушении предстоящих баснословных барышей, они выключили телевизор и повернулись к советнику Минфина.

– Видал? – обратился к Еременко Шестопалов фамильярно, считая, очевидно, что так и должны в Америке обращаться русский к русскому. – ОПЕКу надо сказать ба-а-а-альшое спасибо! Цены-то, цены! – Нефтедобытчик с азартом потер ладонью о ладонь и хитро глянул на советника Министерства финансов: – Ну, что, Виктор Викентьевич, я так полагаю, ты что-то новенькое хочешь нам предложить, а? Так сказать, усовершенствованную форму отъема денег! Грех не воспользоваться таким скачком цен!

Еременко с сарказмом глянул на соотечественника, подождал, пока пройдет общая эйфория, и, затянувшись тонкой дорогой сигаретой, спокойно произнес:

– Господа, я попросил вас собраться, чтобы сообщить пренеприятное известие…

– К нам едет ревизор, – хохотнул сообразительный нефтедобытчик.

– Хотя вполне возможно, что это известие не такое уж и неприятное, – поправился Еременко, не обращая внимания на бестактность. Немного помолчал, сосредоточивая внимание компаньонов, и произнес: – Я ухожу из дела.

– Из какого дела? – переспросил Шестопалов, не сообразив сразу, о чем идет речь.

– Из нашего дела, – с раздражением пояснил Виктор Викентьевич. – Из нашего общего дела. Из бизнеса, если вам так угодно, – добавил он и замолчал, ожидая реакции.

В офисе на секунду повисла такая тишина, что слышно было, как через несколько комнат кто-то безуспешно пытается заправить в факс бумагу.

– Зная вашу любовь к театру, мистер Еременко, я хотел бы уточнить, – первым пришел в себя председатель правления, – вы нас в очередной раз решили разыграть или это серьезно? – Американец пытливо склонил голову набок.

– Вполне, господин Стромберг. – Еременко решительно кивнул головой, давая понять, что шутить он и не собирался.

– Ты что, белены объелся? – выпучил глаза нефтедобытчик, пытаясь вынуть свое грузное тело из вместительного глубокого кресла.

– Погодите, погодите, мистер Шестопалов. – Председатель правления жестом остановил неуклюжие потуги партнера. – Позвольте узнать, – он снова с любопытством посмотрел на Виктора Викентьевича, – а по каким причинам вы приняли такое решение?

– Я устал, – пожал плечами советник Минфина.

– Чего-о-о? – снова заерзал в кресле нефтяной магнат. – Ну, точно у тебя что-то с головой. Баррель почти двести баксов стоит, а он решил соскочить!