Черный трибунал - Виктор Доценко Страница 49

Затем — внезапный инсульт, и умрет он, богатый и авторитетный человек, и похоронят его на Ново-Хованском кладбище, и обложат могилу веночками, и поставят у типового памятника позеленевшую майонезную баночку с увядшей гвоздичкой…

Так неужели нельзя хоть раз в жизни оторваться, а? Ну и пусть завтрашнее пробуждение будет похмельным, ну и пусть будет болеть голова!

С такой сволочной жизнью, как у него, лучше думать, будто сегодняшний день — последний, и провести его надо так, «чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые часы и минуты».

Несмотря на обилие выпитого, Лебедевский выглядел относительно трезво, в отличие от приятелей-кавказцев, с трудом державшихся на ногах. Даже телохранители, которым по долгу службы спиртное не полагается, были заметно навеселе.

А кого в Ялте-то бояться?

Врагов в этом тихом городе у хозяина нет и быть не может.

— Так что, пацаны, поехали со мной, а?

— Вытек, двай звтра прдолж-жим, — проглатывая гласные, отозвался самый трезвый кавказец.

Двое других были пьяны настолько, что лишились дара речи, как минимум, до утра.

— Завтра будет завтра, а сегодня еще сегодня! Не хотите к барухам, езжайте домой! «Спокойной ночи, малыши!» смотрите! Без вас обойдусь! — вконец обиделся Лебедь и, обернувшись к охранникам, произнес просительно; — Пацаны, ну хоть вы меня не бросайте! А-а?! Леша, Валик, поехали в «Интурист»! Там в Малахитовом зале такие шмары шика-арные встречаются!.. За все-ех плачу!

— Мы лучше п-по дамам. — Самый трезвый кавказец упрямо мотнул головой, направляясь к «Волге» с таксистскими шашечками. Его примеру последовали двое других.

— Виктор Иванович, может, в санаторий все-таки, а? — несмело предложил телохранитель Валик, когда такси с пьяными отчалило от фасада «Ореанды».

— Что я в этой дыре, в этом санатории для пролетариев забыл, а? — неожиданно вызверился Ле-бедевский. — Почему я. Лебедь, бля, должен ночевать в таком клоповнике? Этот Немец, бля, хрен с бугра, уже мной командует: где мне жить, сколько денег получать, сколько ему отдавать! — Он сам себя заводил. — Скоро небось будет распоряжаться, в какое время на горшок ходить и каких телок трахать! А во тебе! Накось, выкуси! — раскатисто крикнул он и в излюбленном русском жесте рубанул себя по локтю ребром ладони. — Хер вам… Не дождетесь.

Лебедь вас всех оттрахает! Так что? Поехали?

Охранники замешкались.

С одной стороны, они не могли ослушаться работодателя. Слово хозяина для них закон. С другой стороны, в «Интуристе» вновь придется пить. А настоящий телохранитель никогда, ни при каких обстоятельствах не должен употреблять алкоголь.

— Не хотите, сам поеду! — буркнул Лебедевский, демонстративно направляясь к стоянке такси. — Грохнут меня, пусть будет на вашей совести. Ну, в последний раз спрашиваю, едем?!

Возражать не приходилось, Леша и Валик, понимающе переглянувшись, с явной неохотой двинулись следом. Лебедевский открыл переднюю дверцу такси, но в этот самый момент в боковом кармане его кашемирового пальто мелодично зазуммерил мобильник.

— Алло… Да, я… Да… Помню… Хорошо… Сегодня?.. Во сколько?..

Буду! — Хлопнув дверцей, Лебедь озабоченно бросил телохранителям:

— Обождите, я на минуточку…

— Вы куда, Виктор Иванович? — не понял Леша.

— Да в «Ореанду»… А вы садитесь в мотор и ждите. Я сейчас. Совсем из головы вылетело: мне тут с одним человеком надо ком… код… комфендециаль…

Тьфу, бля, короче, один на один встретиться… Минут десять всего, не больше.

Дождитесь!..

Конечно, сообразно законам безопасности и элементарной логики телохранители не имели права оставлять объект охраны даже на минуту, а уж тем более в незнакомом городе. Но если хозяин в приказном тоне сказал: «садитесь в мотор и ждите», если пообещал задержаться всего только на минуточку, если к тому же у него конфиденциальная встреча с каким-то человеком, — неужели охранники имеют право ослушаться работодателя?

Они имеют право лишь подчиниться: сесть в машину и ждать его возвращения.

Леша и Валик ожидали Лебедевского долго — минут сорок. Затем, отпустив таксиста, решили разделиться: Валик остался у гостиничного входа, а Леша отправился в «Ореанду» на поиски хозяина.

Швейцар, бдящий у дверей, подтвердил: мужчина, которого разыскивает телохранитель, действительно пошел вниз. Однако Лебедевского не оказалось ни в ночном баре «Коралл», ни в оздоровительном комплексе, который по требованию Валика открыла банщица, насмерть перепуганная агрессивностью охранника. Не было его и в бассейне, общем для всех шести номеров сауны. Оба гостиничных лифта не работали. В подсобные помещения «Коралла», со слов бармена, никто, похожий на Лебедя, не заходил.

Ситуация отдавала мистикой: получалось, что Лебедевский испарился в буквальном смысле слова!

— Опять на мою жопу неприятности, — пробормотал Валик, которого бесследное исчезновение хозяина перепугало не на шутку. — И кто это ему в Ялте звонить мог?

Вернувшись к Леше, он сообщил растерянно: нету Лебедя, исчез, сукин сын!

— Может, телку какую из гостиницы снял и в номера по лестнице подался?

— предположил Леша наиболее вероятное.

— Может, и так… А может, и нет. Что делать будем? Ночевать тут, у входа?

— А что еще остается? Черт, ввек бы этого козла охранять не пошел бы, — горестно вздохнул Алексей. — Но куда еще бывшему офицеру податься?

— Вот и я о том же…

Над Ялтой незаметно занималось пасмурное октябрьское утро. Первые солнечные лучи робко пробивались из-за низких ватных туч. Неоновые блики ресторанной рекламы тускло отсвечивали на влажном асфальте набережной. Ветер кружил у края тротуаров пожухлые, скрюченные листья. Но море было спокойным — волнение наконец улеглось.

В половине седьмого утра на набережной появились первые дворники.

Метелки с мерзким жестяным скрежетом скребли щербатый асфальт, грохотали тележки, звенели бутылки, вынимаемые из мусорных баков.

Без четверти семь тетя Зина, самая известная дворничиха на набережной, подойдя к каменному парапету, обратила внимание на какой-то странный предмет, темнеющий в клочковатом тумане у самой кромки моря. Отставив метлу и совок, она спустилась на берег, но, едва взглянув на лежащий предмет, тоненько вскрикнула…

Это было человеческое тело.

Темно-зеленое кашемировое пальто набухло морской водой. Скрюченные пальцы рук судорожно подгибались к ладоням — казалось, погибший из последних сил пытался взобраться на берег. Лицо мертвеца было до неузнаваемости разбито ударами волн о каменистый берег. Ботинок на левой ноге почему-то отсутствовал… Но больше всего впечатляла резаная рана на бычьей шее: длинная, широкая, от уха до уха-Кровь вымыло волнами, и зрелище розоватого, уже вымокшего в соленой воде мяса отталкивало и притягивало одновременно.