Полоса препятствий - Иван Стрельцов Страница 47

— А знаете, когда вы отказали Равилю, один наш боец, тот, что получает двойную норму пайка, хотел вас зарезать.

В глазах Юденича промелькнул огонек настороженности, но он нашел в себе силы сделать вид, что это сообщение не произвело на него никакого впечатления.

— Зарезать меня? Пусть сперва сопли подотрет, головорез хренов. За одни только эти слова щенок может сесть, любой «особист» их классифицирует как угрозу при исполнении. И получит он пять лет, как с куста. А если чуть больше решит протянуть свои ручонки, так и вовсе дембель его станет резиновым, от десяти до двадцати. Понял? Вот так ему и передай, чтобы за своими словами следил. Все, свободен.

Получив приказ от старшего по званию, Виктор Савченко, однако, не торопился его выполнять. По-прежнему сидя на табуретке, он неожиданно обратился к Юденичу:

— А вы про вьетнамский синдром слышали?

Старший прапорщик едва не поперхнулся очередным глотком кофе, нервно схватил документы, тут же их отбросил. Хрюкнув от негодования, он вперил тяжелый взгляд в Виктора:

— Вьетнамский, афганский, чеченский, х…янский синдромы. Эту лапшу будешь вешать в Комитете солдатских матерей или врачам в психбольнице, когда допьешься до белой горячки. А я двадцать лет в армии, и мне…

Савченко не стал выслушивать до конца зажигательную речь главного хранителя солдатских харчей.

— Я вот тоже подумал, — не слушая Юденича, заговорил младший сержант, — вот если кого зарезать, то, как вы правильно сказали, посадят как пить дать. И к лишениям, которые ты переносил на войне, добавляются тюремные муки. Думаю, это несправедливо. — С этими словами Виктор вытащил из подсумка приготовленную гранату и без раздумий выдернул из запала чеку.

— Да ты что, парень, не стоит, — сглотнув подступивший к горлу ком, забормотал старший прапорщик, его глаза испуганно бегали по сторонам. Он лихорадочно искал выход, которого не было. — Не стоит, ты ведь такой молодой…

— Мне надоело, — тихо произнес Савченко, глядя пустыми глазами сквозь прапорщика. — Мне надоело бегать в атаки, кланяться пулям, мерзнуть, а теперь еще и ожидать голодной смерти.

— Ну какая же голодная смерть, — нарочито веселым голосом воскликнул Юденич. — Я с вами пошутил, а вы такие обидчивые, можно подумать — не морпехи, а целки институтские.

Вскочив со своего места, старший прапорщик быстро подошел к окну и, открыв верхнюю створку, громко окликнул кого-то из бойцов хозвзвода:

— Сиваков, живо ящик свиной тушенки и коробку пшеничных галет разведчикам отнес. По чьему приказу? По моему, ясно? Салабон, твою мать!

Отдав распоряжение бойцу, Юденич захлопнул окно и с подобострастием заглянул в лицо Савченко:

— Вот, сейчас перекусите, а вечером присылайте бойца за горячей пищей. Что же мы, российские солдаты, не поможем друг другу?

Задабривая бойца, старший прапорщик тем не менее не сводил настороженного взгляда с руки, сжимающей гранату, крепко ли пальцы удерживают предохранительный рычаг.

Немного успокоившись, Юденич рухнул на свое место и, выдвинув верхний ящик стола, достал большую плитку шоколада, где на красном фоне был изображен российский триколор, а под золотым двуглавым орлом такая же золотая надпись «Президентский».

— Вот, угощайся, настоящий шоколад, очень полезная штука для мозгов. Угощайся, только чеку вставь на место.

Виктор взял шоколад и послушно вставил усики чеки обратно в запал. Рассказывать Юденичу всю правду он не стал, зачем лишний раз расстраивать в сущности неплохого человека…

Вспомнив этот эпизод, Виктор невольно улыбнулся. На борту «Аграбы» в центре кишащего акулами теплого, как бульон, Красного моря, под испепеляющим солнцем морозный воздух казался чем-то нереальным, какой-то несбыточной мечтой. Савченко как сейчас помнил горьковатый вкус «Президентского» шоколада, кусочек которого ему тогда достался.

Бронеколонна пробыла в снежном плену почти две недели, после случая с «гранатой» проблем с питанием у разведчиков больше не было. По личному распоряжению прапорщика Юденича, к всеобщему удивлению солдат хозвзвода, морские пехотинцы были поставлены на полное довольствие…

Впереди обозначился черный силуэт громады супертанкера, транспортирующего нефть из стран Персидского залива в Европу. А немного в стороне, рассекая острым носом зеленоватую морскую гладь, шел встречным курсом эскадренный миноносец. С этого расстояния Виктор не мог рассмотреть государственный флаг боевого корабля, но точно знал — эсминец чужой, российские боевые корабли уже давно не бороздят просторы Мирового океана.

«Нефть — кровь цивилизации», — подумал Савченко. Совершенно неожиданно в его памяти стали возникать различные изречения, которые доводилось слышать когда-то по телевизору, радио, на лекциях по политинформации, которые еженедельно устраивал замполит.

«Черное золото», «стратегическое сырье», «источник обогащения и процветания». «Н-да, — невесело подумал бывший морской пехотинец, наблюдая, как серый силуэт боевого корабля растворяется на фоне горизонта, — если раньше пели «люди гибнут за металл» и имели в виду золото, то теперь наверняка сутки уйдут на перечисление всех этих металлов, жидкостей, рынков сбыта, дешевой рабочей силы и политических влияний, всего того, за что нынче гибнет народ. И это еще не считая конкретной уголовщины…»

В голове Виктора царил полнейший сумбур, он пытался как-то упорядочить свои мысли, рассортировать, разложить «по полочкам», но ничего не выходило. Попав на яхту «Аграба», пленник сперва боролся за жизнь, теперь вот выполнял непонятный приказ Христофорова и, находясь на комфортабельной крейсерской яхте, направлялся в крошечное мусульманское государство султанат Буктар, от которого в каких-то двухстах километрах полыхает партизанская война иракских повстанцев с «новым мировым порядком». Что-то подсказывало бывшему разведчику морской пехоты о вероятности лично обжечься огнем этой войны.

Танкер был уже совсем близко, даже невооруженным взглядом можно было разглядеть широкий тупой нос, гонящий перед собой волну. Гигантский наливник напоминал сказочную чудо-юдо рыбу кит, а вокруг то и дело мелькали изогнутые акульи плавники. Морские хищницы также стали жертвами цивилизации, они отказались от свободной охоты и сопровождали танкер, в надежде поживиться объедками из судового камбуза.

— Будет шторм, — неожиданно мысли Виктора прервал голос Махмуда Аббаса. Полковник редко выходил на палубу, почти все время проводил в своей каюте, у персонального компьютера.

Савченко взглянул в том направлении, куца смотрел ливиец. Где-то далеко на горизонте стали стремительно сгущаться тучи, превращая прозрачный небосвод в пепельно-свинцовый фон, над которым то и дело сверкали молнии, издалека казавшиеся вспышками зажигалки. Морская вода из изумрудной стала темно-зеленой. Акульи плавники исчезли с поверхности моря, морские хищницы ушли на глубину. Раскаленный воздух сменился живительной прохладой. Танкер, прогнав искусственную волну, прошел мимо яхты, за ним простиралось ровное поле морской целины.