Динамит пахнет ладаном - Евгений Костюченко Страница 47

— Ты выиграл, — мрачно сказал капитан рейнджеров, ставя квадратную бутыль на стол.

— Разве мы заключили пари?

— Будем считать, что заключили. Наливай.

— Настоящий скотч. Я таких и не видел никогда, — сказал Орлов, разглядывая простенькую этикетку с витиеватой подписью. — Ты разоришься, если будешь часто со мной спорить.

— Не волнуйся, я не потратил на эту дрянь ни цента. Конфискат. Держал в сейфе несколько лет. Сейчас полез за бумагами — и наткнулся. Вот и пригодилось.

Джонс залпом выпил свою стопку. Он не разбирался в дорогой выпивке. И явно не замечал разницы между самогоном и той бесценной жидкостью темно-соломенного цвета, что плескалась в хрустальной бутыли.

— Так вот, ты был прав, — сказал он. — В моих бумагах ковырялись. Причем дважды. Сначала списки личного состава затребовала налоговая комиссия из мэрии. Потом в них рылся один адвокат.

— Адвокат? Это интересно.

— Он ведет одно старое дело, связанное с ковбоями, которых застрелили по ошибке. Только я-то знаю, что никакой ошибки не было. Подонки убегали, отстреливались, мои ребята их прикончили.

— Это приключилось, кажется, прошлой зимой?

— Ну да. Тебя не было здесь. Один скотовод из Сокорро хорошо заработал на рождественской ярмарке, нанял пару моих ребят для охраны, когда возвращался к себе. Ну и не прогадал. К поселку подъезжали уже затемно. Нападение, мои вступили в дело и завалили подонков. Оказалось, что те работали на ранчо. Днем. А по ночам промышляли на большой дороге. Обычная история. Но теперь хозяин ранчо требует с нас возмещения убытков. Вроде мы ему стекла побили, сарай сожгли, лошадей поранили. В общем, бред какой-то. Старый забытый бред. Но адвокат настырный, сволочь, все копает под нас. Его зовут Гочкис. Поверенный Гочкис, юридическое бюро Розенталя.

— Ты с ним сталкивался раньше?

— Да, и не раз. Выгораживает всяких подонков. Вот столкнешься с таким, и понимаешь, почему мои ребята стараются не брать пленных.

— Я бы хотел с ним поговорить, — как можно равнодушнее произнес Орлов.

— Подожди, я еще не всё сказал. — Капитан Джонс сам налил себе и Орлову, после чего закупорил бутылку и подвинул ее к собеседнику. — Забирай свой выигрыш. И уезжай как можно скорее. У меня в конторе гости. Маршал привел каких-то уродов из Сан-Антонио. Сидят в канцелярии и по одному допрашивают всех моих ребят. Спрашивают о тебе. Как я понял, в основном их интересуют твои связи. Парни отвечают, что ты ангел, только без крыльев. Отвечают, что ты к нам приезжаешь на сезонные работы откуда-то с Востока.

— Про мой номер в гостинице никто не знает, — спокойно ответил Орлов. — Пока меня будут искать на Востоке, я лучше поживу здесь. Не возражаешь?

— Живи. Постараюсь тебя прикрыть. — Джонс встал. — Ну, пойду и я, расскажу про твои ангельские делишки.

* * *

Капитан Орлов, несколько лет верой и правдой служа гражданам Эль-Пасо, довольно плохо знал город. Ему была знакома только одна дорога — от вокзала до отеля. Отель «Амбассадор», в котором он жил, находился в двух шагах от казармы рейнджеров, а на третьем шагу уже была мексиканская граница. Были у этой гостиницы и другие преимущества. Например, она не страдала от избытка постояльцев. Кроме того, здесь работал замечательный повар, армянин из Греции, женатый на француженке. Но самое главное — в отеле Орлов занимал номер с отдельным входом. Он снял его на девяносто девять лет и заплатил вперед, получив неплохую скидку.

По магазинам он не ходил, в клубах не состоял, театры и библиотеки не посещал, а уж о том, чтобы заглядывать в банки или юридические конторы и речи быть не могло. Он знал назубок все притоны на окраинах города, где могли прятаться преступники. Он мог бы с закрытыми глазами пройти по горной тропе, ведущей к вершинам Сьерра-Дьяблос. Если бы среди ночи неведомая сила забросила Орлова в мертвые солончаки в сорока милях от Эль-Пасо — он и тогда нашел бы дорогу обратно, к городу.

Но адвокат Гочкис не скрывался в притонах, не бродил по горным тропам и не блуждал по солончакам. Придется искать его в городе, а это чертовски трудно — ведь на тротуарах и на паркете не остается почти никаких следов.

Впрочем, капитан Орлов и не рассчитывал на легкую добычу. И к новой охоте он подготовился весьма основательно.

Шататься по городу, когда твои фотографии напечатаны во всех газетах? Это, мягко говоря, неразумно. Но, запершись в номере, много не высидишь. Следовательно, прежде всего капитан Орлов должен был превратиться в невидимку.

В прежние годы ему довольно часто приходилось проделывать этот номер. Хлеботорговец Пол Орлофф не мог рисковать репутацией, появляясь в местах конспиративных встреч капитана Генерального Штаба П.Г.Орлова. Поэтому, отправляясь в индейскую резервацию или в низкопробный бордель, он не мог обойтись без грима, парика, накладных усов и бороды.

Сейчас же ему пришлось использовать только те средства маскировки, какие нашлись в местной торговой сети — белила, охру, киноварь и умбру.

Для начала он разрезал два апельсина пополам и аккуратно выскреб мякоть. Ему были нужны четыре полусферы, и он их получил.

Затем Орлов принялся растирать краски в фарфоровой ступке. На почти невидимом пламени спиртовки растопил смесь вазелина, воска и оливкового масла. Всыпал готовый и просеянный порошок желтой охры и варил, помешивая, пока не получилась масса, по густоте близкая к сметане. Пропустил готовую краску через марлю, растер на плоской тарелке и сгреб в емкость из апельсиновой кожуры. Поступив так же с остальными красками, Орлов получил четыре тона, нужные для того, чтобы загримироваться.

Он начал с глаз. Затемнил глазные впадины. Верхнее веко подвел белым, чтобы ресницы казались седыми. Провел белилами по бровям, против роста волос, и они сразу поседели и стали нависать над глазами. Нижние веки очертил красным, придав глазам старческую воспаленность. Высветлил мешки под глазами и морщинки в уголках глаз.

Орлов отвернулся от зеркала на пару минут, а потом глянул в него снова. Нет, старика он там не увидел. Он увидел глаза, подведенные красками. Грим сам по себе ничего не значит. Старика не нарисуешь, его надо будет сыграть. Что ж, сейчас это будет легче, чем двадцать лет назад, на сцене юнкерского любительского театра. Там ему особенно хорошо удавались старики. И старухи. Княгиня Тугоуховская из «Горя от ума».

Он затемнил тщательно выбритую верхнюю губу, чтобы она выглядела ввалившейся. Тщательно, насухо вытер зубы и стал закрашивать их черным лаком. «Лишив» себя нескольких зубов, он затушевал уголки рта, «опустив» нижнюю губу.

Завершил раскраску общим землистым тоном и сединой в волосах. И решительно отодвинул краски, чтобы не соблазняться желанием доводить грим до совершенства. Чай, не Рембрандт, портреты писать.

Он встал из-за стола и подошел к большому зеркалу в прихожей. Надо было вспомнить какого-нибудь хорошо знакомого старика. Но кого? Генерала Обручева? Отца? Барона Лансдорфа? В них не было ничего старческого, если не считать седины.