Скрытая камера - Кирилл Казанцев Страница 42

Разумеется, везти к себе домой, в холостяцкую однокомнатную квартиру, насквозь пропахшую табачищем, посторонних ему женщину и ребенка Василий не мог. Тем более ребенка... Настенька смотрела на здоровенного дядьку с откровенным испугом и жалась к матери, готовая в любой момент залиться слезами. Оно и понятно – для нее сейчас Василий ничем не отличался от той троицы. А объяснять... Да что можно объяснить пятилетнему ребенку, пережившему стресс, который и не каждому взрослому по силам?!

Поэтому Скопцов принял нелегкое для себя решение – направился в квартиру матери...

...С матерью у него отношения сложились не самые простые. Доктор наук, профессор Красногорского университета, она сейчас работала в Германии, в Бремене. Вроде бы все у нее там было нормально – хорошо устроилась, наметился брак с немцем, коллегой... Но она не понимала своего сына. Ни тогда, когда он оставил университет из-за так называемой "несчастной любви"... Ни тогда, когда он отправился в Чечню, пусть и не добровольцем, но в то же время не пытаясь отмазаться... Ни теперь, когда он категорически отвергал ее предложения перебраться в тихую и спокойную Европу, оставив "эту варварскую страну" на произвол судьбы...

А Василий, как ни старался, не сумел объяснить матери, почему он поступает именно так, а не иначе.

Но тем не менее отношения у них были ровные, доброжелательные. Вот только двухкомнатная квартира, принадлежащая матери, оставалась для него табу. Не любил он там бывать. Почему – сам не знал. Может быть, потому, что все его детство прошло с бабушкой, в той самой квартире, где он сейчас и жил. А к матери он приходил в гости. Ей всегда было некогда – то она училась, то писала диссертацию, то отправлялась в командировку.

Скупой короткий поцелуй в щеку, короткий мазок руки по волосам... И он опять остается с бабушкой.

Только за квартирой все же должен был кто-то присматривать. И Василий вынужден был приезжать сюда хотя бы раз в неделю, в тот день, когда приходила уборщица. Ну и прочие мелочи. Заплатить за электричество, за коммунальные услуги... За телефон...

Скопцов втащил сумки на третий этаж стандартного панельного дома, открыл дверь и предложил Татьяне:

– Проходите, не стесняйтесь...

– Да я и не стесняюсь. – Женщина гордо повела плечиком и, обнимая дочку, прошла внутрь.

Пока Василий втащил сумки и разулся, она уже была в комнате. Стояла посредине, с любопытством оглядываясь по сторонам:

– Это и есть твое "надежное место"?

– Ну да... – Скопцов тоже оглянулся вокруг. – А что? Не нравится?

– Не знаю, чем было хуже у Марины? – Женщина даже улыбнулась слегка.

– До сих пор не поняла? – вопросом на вопрос ответил Василий.

Лицо Татьяны изменилось, она прижала к себе девочку:

– Извини, Вася. И... Спасибо тебе.

– Ладно, обустраивайтесь!

Скопцов снял ключи от квартиры матери с общей своей связки, протянул Татьяне:

– Держи. Но выходить пока я бы тебе не советовал. Эта хата надежна. Я ничем с тобой не связан, а это жилище ничем не связано со мной. Тебя здесь никто не найдет. Ну а я поехал...

Василий направился к двери.

– Подожди, Вася... – Татьяна шла следом.

– Завтра заеду, узнаю, как тут у вас дела...

– Подожди... – Женщина осторожно коснулась его руки. – Спасибо тебе... И извини меня...

– Да пустое! – отмахнулся Скопцов. – Это я пошутил неудачно!

– Не за то... – Женщина отвернулась. Но даже со спины было заметно, как вдруг покраснели мочки ее ушей. – Там, во дворе... Я вдруг подумала, что ты прикуришь и... уйдешь. Оставишь нас... Ты не представляешь, как мне было страшно!

– Ну, знаешь!..

Василий вспыхнул было, но тут же остыл. Она ведь не виновата в том, что живет в городе, что никогда не была на войне и не знает того, что спецназ своих не бросает. При любом раскладе...

– Короче, проехали!

Развернувшись, Скопцов чуть ли не бегом выскочил на площадку. Он не хотел продолжать этот разговор. Все равно ничего не сможет ей объяснить. Просто живет он так... Руководствуясь правилами войны...

"А ведь она очень красивая..." – думал Василий, спускаясь по лестнице.