Гражданин Винс - Джесс Уолтер Страница 41

— Точно, Джонни, — бормочут остальные.

— Правильно.

— Порядок, Джонни.

— Делаешь, гребаный карась.

Все ерзают на стульях, мечтая сменить тему.

— Ну… — Андж хочет сказать что-нибудь, но ему ничего не приходит в голову.

Разговор заводит Бинз, к облегчению остальных.

— Как думаешь, Джон, а итальянца когда-нибудь выберем президентом?

Джон словно не слышит, только смотрит в стол.

Бинз продолжает.

— Если ирландцы своего человека поставили, чего нам отставать?

Кармин изучает свои карты и делает ставку.

— Что скажете о Д’Амато? Если он одолеет Джавитса и эту сучку в очках, вполне может выйти в президенты когда-нибудь. Он активный, мать его.

Джонни вздыхает и озирается. Кажется, что он вернулся за стол постаревшим и потерянным. Он откидывается на спинку стула и прикрывает один глаз, чтобы заглянуть в карты. Приглаживает волосы.

— Д’Амато не бывать президентом. Он лысеет. А это второе, чего хотят люди. Волосы. Нельзя быть зайкой, и нельзя быть лысым. Кому нужен лысый президент-зайка?

— А как же Форд? — вставляет Кармин. — Он был лысым. И его можно назвать зайкой.

— Во-первых, его не избирали, тупорылый урод! — рявкает Джонни. — Его назначили после того, как этот мудак Энью сунул член в выжималку. Он играл в гребаный футбол в Мичигане. Ты думаешь, зайки играют в футбол в универах гребаного Мичигана? Он был судьей на линии, бля! О Господи!

Остальные уткнулись в карты в надежде, что это скоро пройдет.

Винс заставляет себя взглянуть в свои карты. Пара десяток. Неплохо. Гроза, по-видимому, миновала. Сейчас или никогда. Он ставит пять сотен. Андж и Джонни — еще не вышедший из дурного настроения — уравнивают. Остальные пасуют. На флопе Винсу достается еще одна десятка. Он ставит последние пять сотен. Остальные уравнивают его ставку. От торна и ривера ничего ждать не приходится. У него на руках три десятки. Хороший кон. У Джонни ничего нет. А вот у Анджа три дамы.

— Извини, пончик. — Андж сгребает все деньги. Винс смотрит на фишки, прибавившиеся к куче Анджа. Переводит взгляд на Джонни, который тоже смотрит на фишки. Винс не может поверить. Он проигрался. Все деньги, которые собирался отдать в счет уплаты долга. Так просто. У него еще осталось шесть штук в сумке, но этого мало. Это просто ничего. Все кончено.

Джонни поднимается и наклоняется над столом.

— Пойду отолью. — На его губах пузырятся слюни. Винс сидит молча, разглядывая свои карты.

Это конец. Надо бежать. Скажем, в Канаду? Отлично. Открыть там ресторан, например, ресторан-пикник. Как по-французски пикник?

Винс пятится от стола, благодарит остальных и поворачивается, чтобы уйти. Но к собственному удивлению следует за Джонни-Малышом в туалет. Он пытается сделать вид, что просто ждет своей очереди. Стоит у двери в узком коридоре, слушая журчание. Что ты делаешь? Беги! Если побежишь сейчас, уже никогда не остановишься. Может быть, это место ничем не хуже, чтобы проявить твердость.

Он чувствует, как сердцебиение отдается в ушах. В коридоре стоит столик, на котором стопкой лежат журналы — «Ридерз Дайджест» и «Сатердей Ивнинг Пост». Они так странно выглядят здесь. Винс открывает «Ридерз Дайджест» и находит любимую рубрику «Драма из реальной жизни», удивительные истории о терпении и счастливом конце. В этом номере рассказывается о человеке, чья машина упала с берега в реку. Он провел два дня по шею в воде, прежде чем его нашли. Винс читает первую его реплику: «Я знал, что умру». Герои «Драмы из реальной жизни» всегда так говорят. Люди всегда знают, что умрут.

Винс закрывает журнал. Уже в третий раз за неделю он знает, что умрет. Впрочем… он всегда это знал, не так ли? Люди всегда знают. Что еще может случиться? И все равно люди каждый раз удивляются. Винс думает: если выпутаюсь из этого, напишу обо всем и отправлю «Драму из реальной жизни» в «Ридерз Дайджест». «Я играл в покер за одним столом с тем самым человеком, который хотел меня убить. Потом я пошел за ним в туалет. И вот я стоял там, листая журнал… Я знал, что умру».

Джонни не выходит довольно долго. Журчание стихает. Он кашляет. Потом раздаются странные звуки, словно он разговаривает сам с собой. Винс снова решает, что нужно забыть обо всем этом, уйти — привет, Канада! — но тут дверь открывается, и Джонни выходит, натыкаясь на Винса.

Он немного ниже Винса, которого поражает его тучность. Сидя напротив Джонни за столом, не можешь полностью оценить его размеры, плотность рук и ширину грудной клетки. Кажется, что он вот-вот взорвется. Его глаза прикрыты, он выглядит изможденным. У Винса возникает чувство, что человек, весь вечер отпускавший шутки за покерным столом, был ролью, шумным персонажем. Ему приходит в голову, что всем нам время от времени приходится оставаться наедине с собой. Смотреть в зеркало и видеть того, кто на самом деле там отражается. Даже чудовища ложатся в постель.

Собственный голос молкнет в его голове. Винс говорит:

— Прошу прощения, — и проскальзывает в туалет.

«Канада! В Канаде своя футбольная лига. Я просто пытаюсь попасть в туалет. В Канаде холодно».

Джонни смотрит на него выжидательно, потом сердито. Винса так и подмывает спросить: «Сколько умерших ты знаешь?»

Он не может отделаться от вопроса: кого этот здоровяк назовет первым — мальчика, сбитого машиной, или того, кто сбил. Что на первом месте: горе или месть? Чье лицо он видит, ложась спать вечером, просыпаясь утром? Какое лицо преследует его в ночных кошмарах? Но не об этом Винс пришел спросить. Поэтому он сдерживается и заставляет себя выдержать бесстрастный взгляд холодных глаз. И перед тем как заговорить, он — вот ведь ирония судьбы — вспоминает слова Джонни: «Проявляешь твердость и что-то предпринимаешь».

Винс делает глубокий вдох.

— Мистер Готти, — начинает он. — Я должен вам некоторую сумму.

Джонни молчит, и Винс продолжает.

— Я тот, кого вы заказали.