Школа суперменов - Сергей Гайдуков Страница 41

Потом звук и изображение выключились совсем. Через некоторое время тьма стала рассеиваться, и Алексей понял, что находится все в том же гостиничном номере Бондарева. Только все предметы в ней стали выше. Или сам Алексей стал ниже.

* * *

Человек, который смотрел на Алексея, тоже был очень высоким. Белову пришлось задрать подбородок, а это было больно, потому что вся голова была гудящим металлическим шаром.

— Эй, — сказал человек, и слова его мучительно-громким эхом отозвались в голове Алексея, будто она находилась внутри огромного чугунного колокола, в который именно сейчас стали звонить к обедне. — Эй... Хочешь жвачку?

Где-то Алексей уже это слышал. Но сейчас его ресурсы памяти были временно недоступны, и он мог лишь тупо смотреть снизу вверх на человека, который держал под мышкой пачку ксерокопированных листов, а через плечо на нем висела сумка Бондарева. Наверное, надо было сказать, что чужое брать нехорошо, но и это было сейчас не в силах Алексея.

— Не хочешь, как хочешь, — сказали сверху. — Твое дело. Сладенькое тебе не помешало бы сейчас. Сладенькое никому не помешает.

Сказав эти замечательные слова, человек протянул руку и сделал что-то, отчего дверь, подпиравшая спину Алексея, куда-то ушла, а потом вернулась и больно ударила его в позвоночник. Но Белов этого даже не заметил, потому что неожиданная и резкая боль вспыхнула вдруг в правой руке, затмив прочие неприятности.

Рука горела, но, что самое странное, Алексей никак не мог найти эту руку. Наконец он сообразил, что она почему-то находится где-то вверху, вытянутая в направлении потолка. Белов попробовал опустить ее, но немедленно получил новый взрыв боли.

Понемногу он приходил в себя, и, когда мысли в разбитой голове стали носиться с более-менее приличной скоростью, Алексей понял три вещи:

— все вещи и бумаги Бондарева украдены;

— сделал это тот помятый тип, которого Бондарев назвал «то ли просто псих, то ли псих на задании»;

— и этот же любитель жевательной резинки, разбив Алексею голову, вдобавок прибил его кисть к двери номера чем-то похожим на металлическую спицу;

— он же заклеил Алексею рот скотчем.

Белов попробовал привстать, чтобы левой рукой дотянуться до спицы и вытащить ее, но сразу же завыл от боли и замер на полусогнутых ногах. На лбу выступил пот, к горлу подкатил комок тошноты.

Поднимался он минут пятнадцать — каждое его движение увеличивало давление на прибитую кисть. Белов мычал, кусал до крови губы и медленно выпрямлял ноги, выворачивая правую руку.

Потом он наконец сел на корточки — спиной к двери, с пульсирующей болью рукой. Алексей стал тянуться левой рукой к спице, кое-как ухватился за нее, но потная ладонь соскользнула, а металл плотно сидел в дереве.

Алексей сделал передышку, и тут ему в голову пришла простая мысль: а если помятый мужчина собирается вернуться? Если он просто «наживил» Алексея, а потом, пристроив украденные вещи, собирается вернуться и довести дело до конца?

Белов вцепился в спицу, но пальцы снова соскользнули. Алексей лихорадочно вытер ладонь о брюки и снова взялся за дело. Как только он чуть пошевелил спицу, боль вспыхнула оранжевым цветком в мозгу, и Алексей зажмурился.

Чтобы вытащить спицу из двери, ее нужно было расшатать. Иначе говоря, Алексей должен был своей рукой дергать торчащее в ране оружие вправо-влево и вверх-вниз. Вспышки боли шли одна за другой, и, откликаясь на них обессиленным мычанием, Алексей едва не прослушал шаги в коридоре.

Они были быстрыми, но осторожными.