Западня - Мелани Раабе Страница 4

Пробираюсь в дальний конец оранжереи. Тут у меня отдельный маленький сад орхидей. Они громоздятся на стеллажах, свисают в горшках с потолка. Роскошно цветут. Тут же моя любимица, мой трудный ребеночек. Маленькая орхидейка, совершенно незаметная в кругу своих пышно цветущих сестер, почти уродица, два-три чахлых темно-зеленых листочка, серые, усохшие корешки и ни одного цветочка, уже давным-давно ни одного цветочка, да и стебля толком нет. Она – единственное растение, не купленное специально для этого зимнего сада. Она у меня была раньше. Я принесла ее сюда из прежней жизни, из реального мира – много, много лет назад. Знаю, что она никогда больше не зацветет, но выбросить – рука не поднимается. Даю ей немножко воды. А вот эта – моя красавица, с тяжелыми белыми цветами. Глажу ее листья, осторожно трогаю бархатистые лепестки. Еще не распустившиеся бутоны крепкие, почти твердые на ощупь. Они готовы к жизни. Еще чуть-чуть – и распустятся. Надо бы срезать пару цветущих стеблей и поставить в вазу. И вместе со всей этой безмятежностью в голове вдруг снова появляются мысли об Анне. Даже здесь я не могу от них избавиться.

Еще когда мы были маленькими, она не любила собирать цветы, как обычные дети. Она считала, что это подло – отрывать у цветов красивые головки.

Вспомнив об этом, я улыбаюсь. Вечно она чудила. И вдруг я совершенно отчетливо вижу перед собой сестру: светлые волосы, васильковые глаза, маленький носик, огромный рот, складка между тонких, почти невидимых бровей, которые вдруг появлялись, когда она хмурилась и сердилась. Маленькие родинки аккуратненьким треугольником на левой щеке. Легкий светлый пушок на щеках, который можно было разглядеть, только когда солнце освещало ее лицо под строго определенным углом. Я вижу ее, вот она. И слышу ее голос, светлый, как колокольчик. И ее сальный подростковый смешок, который так контрастирует со всем ее девичьим обликом. Вот она стоит передо мной и смеется. И это как удар под дых.

Помню первый разговор с психиатрессой, вскоре после смерти Анны. У полиции никаких зацепок, от фоторобота, который составили с моей помощью, никакой пользы, да я и сама понимаю, что он не очень похож на мужчину, которого я видела. Но как я ни старалась, лучше не получалось. Помню, тогда я сказала врачихе, что просто должна понять, почему все так случилось. Что меня мучает неизвестность. Она ответила, что это нормально, это и есть самое страшное для родственников убитых. И она прописала мне группу самопомощи. Группа самопомощи, это же смеху подобно. Помню, я сказала, что готова отдать все, чтобы только найти причину. Это мой долг перед сестрой. Это мой долг.

Почему? Почему? Почему?

– Вы одержимы этим вопросом, фрау Конраде, а это неправильно. Вы должны избавиться от него. И жить своей жизнью.

Я пытаюсь избавиться от образа Анны и мыслей о ней. Не хочу о ней думать, потому что знаю, к чему это приведет. Я уже от этого почти сошла с ума. От того, что Анна мертва – а ее убийца спокойно разгуливает на свободе.

Самое страшное в том, что я ничего не могу сделать. Поэтому лучше вообще об этом не думать. Переключаться. Забывать об Анне.

Я и пытаюсь это сделать сейчас, но не получается. Почему?

Лицо репортера из новостей вспыхивает перед глазами, и в голове что-то щелкает. Я вдруг понимаю: все это время я была в состоянии шока.

Все понятно. Человек в телевизоре, это его лицо повергло меня в шок.

И это был не сон, не кошмар, это была самая что ни на есть реальность.

Я видела убийцу своей сестры. Да, прошло двенадцать лет, но я все помню. И до меня окончательно дошло, что это значит.

Лейка, которую я только что наполнила, выпала из рук. Грохнула об пол, повалилась, и прохладная вода залила босые ноги. Я выбегаю из зимнего сада, ударившись большим пальцем о порожек, и, несмотря на нечеловеческую боль, спешу дальше. Быстрыми шагами прохожу первый этаж, вверх по лестнице, пулей – через холл и, совсем запыхавшаяся, вбегаю в спальню. Ноутбук лежит на кровати. От него явно исходит опасность. Немного помешкав, я все-таки беру себя в руки и дрожащими пальцами открываю его. Мне страшно, как будто кто-то может следить за мной через монитор.

Захожу в интернет, открываю Гугл, набираю название новостного канала, на котором видела того мужчину. Нервничаю, опечатываюсь, наконец, с третьего раза получается. Домашняя страница редакции новостей. Прокручиваю список сотрудников. Может, на самом деле все это расстроенное воображение и нет никакого мужчины, может, мне все приснилось.

И тут я его нахожу. Всего несколько кликов, и я его нахожу. Вот он, монстр. Когда его лицо появилось на мониторе, я вздрогнула и инстинктивно вытянула вперед левую руку, чтобы прикрыть его фото. Я не могу его видеть, по-прежнему не могу, снова закачались стены, сердце колотится. Стараюсь восстановить дыхание. Закрываю глаза. Спокойно. Вот так. Хорошо. Снова смотрю, изучаю сайт. Узнаю его имя. Читаю послужной список. Оказывается, он лауреат какой-то премии. Оказывается, у него есть семья. Он ведет успешную насыщенную жизнь. Что-то оборвалось во мне. Я чувствую нечто такое, чего не чувствовала уже много лет, что-то раскаленно-жгучее. Медленно отвожу ладонь, которая прикрывала лицо на мониторе.

И смотрю на него.

Смотрю в лицо человека, который убил мою сестру.

Бешеная ярость охватывает меня, и в голове стучит только одно:

Я тебя достану.

…Захлопнула ноутбук, отодвинула в сторону, встала.

Мысли скачут. Сердце колотится.

Невероятно: он живет совсем рядом! И для любого нормального человека проще простого к нему нагрянуть. Но я заперта в своем доме. А полиция – полиция мне еще тогда не доверяла. Не вариант.

Чтобы с ним поговорить, как-нибудь спровоцировать, что-нибудь выудить, надо, чтобы он сам пришел ко мне в дом. Но как его заманить?

Снова вдруг вспоминается разговор с психиатрессой.

– Но почему? Почему Анна должна была умереть?

– Линда, вы должны смириться с тем, что можете не получить ответа на этот вопрос.

– С этим я не могу смириться. Никогда.

– Со временем вы научитесь.

Никогда.

Начинаю лихорадочно размышлять. Он журналист. А я известная, в том числе и своей пресловутой замкнутостью, писательница, которую вот уже много лет серьезные журналы и телеканалы засыпают просьбами об интервью, особенно после выхода новой книги.

Снова вспоминаю разговор с психологиней. Она тогда дала мне один совет.

– Вы, Линда, сама себя мучаете.

– Но я не могу остановить эти мысли.

– Если вам нужна причина, тогда выдумайте ее. Или напишите книгу. Выплесните все из себя. И освободитесь. И живите своей жизнью.

У меня даже волоски на шее зашевелились. Господи, да вот же оно!

По всему телу побежали мурашки.

Все же так просто.