Свинцовая метель Афгана - Сергей Зверев Страница 4

– Хау мэни тэнкс ар ин ё бэйс? Повторяю: хау мэни тэнкс ар ин ё бэйс? То есть сколько танков на вашей базе? Блин! Язык сломать можно! Нет бы по-человечески сказать – танк, так нет же – тэнк. Тэнк! Так, а я чего должен говорить? Зыс из милитари сикрит! Во! Ни хрена вам не скажу, это военная тайна. – Локис оторвался от потрепанного самоучителя и крикнул в проем кухонной двери: – Мам, блинчики скоро?

– Успеешь, – с притворной строгостью отозвалась Анна Тимофеевна. – Как маленький!

На самом деле с тех пор, как сын вновь вернулся в армию на контрактную службу, у нее нечасто появлялась счастливая возможность приготовить ему завтрак. Вроде и служил неподалеку от дома, в Балашихе, и, как рассказывал, служил на вещевом складе, но все же очень часто его отправляли в командировки на полигон. Где этот полигон? Говорит, что во Владимирской области, – недалеко ведь, а мобильный вечно недоступен. Чуяло ее сердце, недоговаривает чего-то ее Вовка, но разве от него правды добьешься. Приезжал иногда посреди зимы загоревший и тощий, смеялся, что солнечно у них там во Владимирской области. Чудеса, ей-богу, в Балашихе пасмурно и слякотно, а через двести километров – солнце. Может, не на полигон командировки те были, а на Кавказ, в Чечню эту? Или еще куда дальше?

Гнала от себя дурные мысли Анна Тимофеевна, да только как их выгонишь: их в дверь, а они в окно! На тарелке у газовой плиты уже скопилась горка блинчиков, но мать не спешила звать сына, начнет хватать горячее, а ведь это для желудка вредно.

– Хау зэй кол командэр оф ё дивижн? Я тебя спрашиваю, гад ты этакий: хау зэй кол командэр оф ё дивижн?

Вовка, время от времени подглядывая в самоучитель, корчил зверскую рожу перед зеркалом.

– А я ему гордо так: зыс из милитари сикрит! На-кася выкуси! Я же тебе сказал, это военная тайна! Не скажу, как зовут командира. Не скажу! Зыс из милитари сикрит!

– Ну вот, я же говорила, как маленький! Так и есть, стоит и перед зеркалом кривляется, – добродушно сказала мать, внося тарелку с румяными блинчиками в комнату сына.

– Мам, ну че ты сюда несешь, я б на кухне поел.

– Здесь поешь, – возразила мать. – Мне самой развернуться негде, на двух сковородках жарю, мешать только будешь.

Действительно, на шестиметровой кухне двухкомнатной квартиры, в которой они много лет после гибели Володиного отца жили вдвоем, в последнее время стало особенно тесно. Сын на свою зарплату контрактника купил и холодильник «Стинол» – почти под самый потолок, и стиральную машину «Самсунг», которую тоже установили на кухне, потому как в маленькой ванной вообще не было места для нее. Зато все как у людей теперь. Вырос добытчик. Настоящий мужчина в доме. Живи и радуйся, если б не командировки эти странные.

Так что хоть и приятно ей было смотреть на сына, когда тот с неизменным аппетитом поедал ее стряпню, но на кухне места не было. Что поделать, пускай лучше у себя в комнате нормально поест.

– Отодвинь тетрадки, а то запачкаешь еще. Что принести, сметану или клубничное варенье?

– Класс! И того и другого, – совсем как Винни Пух из мультфильма ответил Володя.

– Сладкоежка, – отметила с добродушной улыбкой мать. – Как ты в своей армии без сладкого обходишься?

– Мам, у нас сладкого навалом, – с энтузиазмом заверил ее Володя. – Сейчас даже солдатам срочной службы апельсины в обед дают по две штуки на брата, а нашему брату контрактнику случается, что и по плитке шоколада перепадает. Я ж приносил домой, ты ж помнишь.

– Сказки мне все рассказываешь, думаешь, мать твоя совсем глупая, – вздохнула Анна Тимофеевна и пошла за сметаной и вареньем на кухню.

Вернувшись и расставив тарелки на столе, она спросила Володю:

– Сынок, а зачем ты язык свой ломаешь? Для чего тебе этот английский? Может, в институт все-таки надумал поступать? Хорошо бы…

– Мам! Таких не берут в институты!

– Все шутишь, надсмехаешься над матерью. Слышь, вроде воет кто-то наверху?

Локис прислушался.

– Да коты это, наверное, мам.

– Какие коты, не март же!

– Мам! Сейчас коты на март не ориентируются. У них сексуальная революция.

– Срамник ты, Вовка! Матери такое говорить.

– Я ж ничего такого! Мам, блинчики просто класс! Отпад!

– Я еще принесу.

– Давай!

Анна Тимофеевна положила на тарелку очередную порцию блинчиков и замерла. Откуда-то сверху через открытую форточку вновь донесся звериный жалобный вой, как будто какому-то животному заливали в горло расплавленный металл. Однако этот странный пугающий звук вскоре стих и больше не повторился. Недоуменно покачав головой, мать вернулась в комнату сына.

– Увэ из ё рокит инсталэйшн? Где находится ваша ракетная установка? Отвечай, гад! – Володька вновь кривлялся перед зеркалом. – Зыс из милитари сикрит!

– Сынок, ну зачем тебе тогда этот английский, раз ты в институт поступать не собираешься?

– Культурный человек должен владеть иностранными языками! – справедливо заметил Локис.

– И где ты его на своей службе собираешься применять? Ты ведь на складе работаешь!

– Ну, мало ли… А вдруг в нашу воинскую часть английская королева пожалует и на склад зайдет! – пошутил Володя.

Душераздирающий стон, очень громкий и протяжный, прозвучал на этот раз совсем рядом.

– Слышишь? – испуганно сказала мать. – Это не коты!

– Да что за хренотень такая? – всерьез озадачился Локис и, распахнув дверь, выскочил из комнаты на застекленный балкон.

Оттуда он увидел, что под его балконом собралась уже небольшая толпа. Люди, задрав головы, смотрели куда-то вверх. Что-то явно происходило в его доме на одном из верхних этажей. Володя заметил в толпе знакомое лицо и, открыв створку балконного окна, высунулся наружу:

– Мишка, че там?

– Цирк! – ответил рыжий румяный парень. Он мельком взглянул на Локиса и продолжил пялиться куда-то вверх.

Локис попытался разглядеть, что же там наверху все-таки происходит, но с его балкона ничего не было видно.