Схрон под лавиной - Сергей Самаров Страница 4

Даже зная свой народ, даже зная обычное бесстрашие своих одноплеменников, Далгат Аристотелевич считал, что его должны и обязаны были бояться. Ему нравилось, когда его боялись, он тогда чувствовал свою силу. И боялись не только нападения джамаата, боялись встречи с ним самим, особенно его взгляда. О взгляде своих желтых волчьих глаз Далгат Аристотелевич слышал уже неоднократно и часто пользовался тем, что мало кто мог его выдержать. Он смотрел, не мигая, на человека и обычно чувствовал его страх. Даже бойцы джамаата не могли смотреть в глаза своему эмиру. Он их пугал. Однажды Герихан Довтмирзаев сказал, что у эмира взгляд волка. Это очень понравилось Гаримханову, потому что еще в детстве он услышал от отца слова, которые на всю жизнь запечатлелись в его сознании:

— Наш тейп происходит от волка. У нас у всех волчья кровь и волчьи глаза. И потому люди боятся нас. Мы — хищники… И ты, сынок, помни, что волком жить лучше, чем овцой…

Далгат запомнил слова отца. Он всегда старался оставаться волком, не желая быть овцой, и очень радовался, когда на знамени Ичкерии появился волк, а потом расстраивался, что продержался он там недолго. И сама Ичкерия стала снова называться Чечней, хотя ичкерийцы и чеченцы — это разные люди. Чеченцы всегда жили в долинах, занимались ремеслами и торговлей. А ичкерийцы жили в горах и время от времени грабили чеченцев. А как не грабить, если все достояние жителей гор — это пастбища для скота. Ичкерийцы всегда были воинами и абреками — волками, а чеченцы считались мирными людьми — овцами, поэтому в свой джамаат эмир Гаримханов брал только настоящих ичкерийцев. Чеченец Довтмирзаев попал в эту компанию случайно и то только потому, что сам пришел вместе со своим пулеметом. А джамаату требовался и пулемет, и пулеметчик. И эмир нарушил свое правило. Нарушил продуманно, с интересом наблюдая за пожилым пулеметчиком, часто разговаривая с ним по душам и пытаясь понять, почему одним Аллах даровал только одно, другим только другое и не создал совершенного человека, наделенного всеми необходимыми для человека качествами. Размышляя таким образом, Далгат Аристотелевич не сразу даже понял, что начинает противоречить своей жизненной позиции, признавая, что чем-то обойдены и ичкерийцы, такие же волки, как он сам. Но признать обделенным себя он никогда бы не решился. Это сломало бы его характер, это раздавило бы его принципы. Но даже при том, что Далгат Аристотелевич любил поразмышлять и пофилософствовать, он интуитивно не касался в своем анализе людей и ситуаций того, что могло бы в какой-то степени разрушить его веру в себя и в правоту волчьего дела. Он желал оставаться волком до последнего своего часа…

Бродить по галерее в темноте — удовольствие не самое приятное. В этом старший сержант Чухонцев убедился уже на первых метрах пути. Он несколько раз неудачно споткнулся и чуть было не упал. Это вынудило его идти осторожнее, ощупью, но такое передвижение занимало слишком много времени. Тем не менее, предполагая, что эмир Гаримханов с одним из бандитов укрылись именно в этой пещере, Слава не решался пользоваться фонарем. Попасть очередью в человека, освещающего себе путь фонарем, — дело несложное, это умеет, наверное, всякий, кто брал в руки автомат. Так что идти без фонаря все же надежнее.

Глаза человека быстро привыкают к темноте. Но видеть он начинает лишь тогда, когда есть хоть какой-то источник света, хоть лучик, хоть далекий проблеск. И не только человек. Даже животные и птицы, которые считаются ночными охотниками, видят точно так же. Ни сова, ни филин, ни кошка ничего не смогут различить в полной темноте. И только летучая мышь благодаря сидящей у нее в голове радиолокационной системе не нуждается в источнике света, поэтому летучие мыши легко и без проблем живут в пещерах. И хотя нарукавная эмблема старшего сержанта контрактной службы Славы Чухонцева носила на себе изображение летучей мыши, он, тем не менее, видеть в полной темноте не умел.

Спасала опять же тренированность…

— Почему у вас на рукаве «сидит» летучая мышь? — спрашивал старший лейтенант Шахамурзиев, прогуливаясь вдоль строя перед началом новых занятий. Занятия по расписанию были намечены на время, когда уже стемнеет. — Я вам отвечу, потому что спецназ ГРУ должен уметь работать ночью точно так же, как и днем, не замечая разницы во времени суток. Кто смотрит на эту разницу, тот проигрывает по всем статьям. Проигрывает еще до того, как началось дело. Вы — не просто армейские разведчики. Вы еще и диверсанты. Вы обязаны уметь выполнять диверсионную работу в тылу врага. Но кто и когда выполняет такую работу днем? Только ночью! Когда человек даже собственную тень не видит. И противник не видит. А вы должны видеть и собственную тень, и противника, и объект диверсии…

Днем рядом с «полосой разведчика» [1]два самосвала выгрузили камни различной величины, и взвод под руководством старшего лейтенанта разносил и раскладывал их рядом с забором, огораживающим периметр городка бригады спецназа ГРУ. Что они сооружали, солдаты не знали. Камни были тяжеленные, руки от такой работы крепли, но уставали. И все же справились они быстро.

— Такие камни в фундамент хорошо заливать, — заметил кто-то из солдат.

— Домой вернешься, натаскаешь себе с ближайшего каменного карьера, — усмехнулся Шахамурзиев. — И хоть три фундамента заливай…

В расписании занятий последним пунктом стояли занятия по ночной ориентации. Оказалось, это были не просто занятия по ориентации с компасом в руках или без компаса, по часам и звездам, это была отработка умения ходить в темноте по камням. Луна в это время висела в небе невысоко, и камни попадали в тень забора. Тем не менее, их все же было видно. Но даже при этом два молодых солдата за два часа занятий подвернули ноги. На следующий день, в очередные два темных часа, ноги уже не подворачивал никто. И только на третий день старший лейтенант Шахамурзиев выставил рядом с каменной полосой высокие трубки — колья от палатки и натянул между кольями и забором полог. Это делалось для сгущения темноты. Но и там темнота не была полной. А еще через два дня командир взвода заставил солдат завязать повязками глаза и идти полностью вслепую.

— Ночью в горах, где в настоящее время и проходит большинство боевых действий, такие препятствия будут попадаться вам часто, и вы должны уметь ходить по ним в полной темноте.

И взвод ходил. В полной темноте. Солдаты ощупывали ногами камни, осторожно шли дальше, и на этих занятиях ноги уже никто не подворачивал…

Обозленный неожиданным появлением спецназа и измученный своей болезнью, Далгат Аристотелевич собирался второпях, не только необходимые вещи собирал торопливо, но даже мысли собрать ему было трудно, они метались, скакали, выпрыгивали из головы. И он забыл захватить в землянке свой тактический фонарь EagleTac G25 американского производства. Фонарь этот легко устанавливался на автомат, не мешал стрельбе и помогал во многих ситуациях, причем имел, в отличие от российских тактических фонарей, широкую шкалу градации света — и разноцветную, и разную по концентрации луча, и по яркости, и по дальности. С таким фонарем удобно было воевать. Если впереди цель, наставишь автомат и сразу можешь стрелять. Была у фонаря даже способность ослеплять лучом человека. После попадания яркого света в глаза противник несколько секунд ничего не видел и не мог выстрелить в ответ. Причем куплен был этот фонарь в обыкновенном охотничьем магазине. Армейские начальники по охотничьим магазинам не ходят, они закупают для нужд армии дешевые китайские фонари. Правда, иногда офицеры покупают себе на свои деньги фонари стоящие, но это нечасто, обычно такие встречаются только у офицеров спецназа, хоть спецназа военной разведки, хоть у «краповых».