Рискованный рейд - Анатолий Гончар Страница 4

– Офигеть! – других слов у него не было. Он, конечно, подозревал присутствие у дяди Сани некоторых талантов, но искусство готовки в них до сегодняшнего дня определенно не входило. И тут такое!

Лешка забрал оба пакета и поспешил с ними на кухню. Сан Саныч же постоял некоторое время на одном месте, словно раздумывая, затем, тяжело припадая на левую ногу, пошел вслед за хозяином.

Стол был сервирован в лучших традициях холостяцкой жизни: тарелка с колбасой, тарелка с крупно порезанным салом, разрезанная на несколько частей селедка, хлеб, два стакана, бутылка водки и посреди стола, как именинный пирог, глубокая чашка, в которой исходило ароматным паром в меру подрумяненное жаркое.

– Присаживайся, дядь Сань! – возясь с посудой, подбодрил Лешка.

Сан Саныч хмыкнул, оглядел стол, выбирая лучшую, как ему казалось, позицию, определился, кряхтя, пододвинул к себе стоявшую в углу белую табуретку и сел. Алексей мельком взглянул на своего соседа: когда тот садился, его искалеченная, вывернутая рука сама по себе, и, возможно, еще и из-за искривленного позвоночника, оказывалась под сиденьем стула или табуретки, где пальцами почти непрерывно выбивала невнятную дробь. Сан Саныч, возможно, потому и не любил кресла, что тогда некуда было деть его руку. Но странное дело, когда надо было что-то делать, он действовал ею на удивление легко и проворно.

– Ну, вздрогнули!

Водку, как всегда, разливал Сан Саныч, Алексею побольше, себе, по обыкновению, на самом донышке. Он же произносил тосты. Собственно, это были скорее даже не тосты, а призывы к действию. Вот и сейчас весь тост ограничился одной фразой.

Выпили. Алексей сразу же потянулся к жаркому; Сан Саныч, возможно из вежливости к гостеприимству хозяина, взял небольшой кусочек сала.

– Хорошо! – выдал Алексей, прожевав первый кусочек.

Сан Саныч только кивнул, но по его лицу было видно, что этой бесхитростной похвалой он остался доволен.

Вечер неспешно тек дальше. Они выпили по второй, молча махнули по третьей. Сан Саныч возгласил тост за спецназ, затем за мир. У Алексея нашлась вторая бутылка. Он уже был прилично навеселе, Сан Саныч же скорее только казался или хотел казаться пьяным. Водка кончилась, разговоры остались.

– Дядь Сань, расскажи о службе в Афгане, а? – пьяно попросил Лешка, но Сан Саныч сердито зыркнул в его сторону и отрицательно покачал головой.

– Не хочешь? – не унимался Юдин, обиженно повесив голову.

– Не хочу! – жестко отрезал Сан Саныч.

Лешка, уткнувшись лицом в руки, долгое время молчал, потом поднял взгляд и снова обратился к соседу:

– Вот вы, дядь Сань, человек много видевший. – Теперь Лешку потянуло на разговор за жизнь. – Скажите, ну почему мы вот так живем?

– Как вот так? – словно бы не поняв, переспросил Сан Саныч.

– Да вот так! – Алексей широко развел руками, словно охватывая окружающее пространство. – Хреново! От меня жена ушла, знаешь? – будучи в подпитии, он зачастую переходил на «ты».

– Знаю! – так же пьяно мотнул головой его собеседник.

– А почему – знаешь? – И, не дожидаясь ответа: – А потому что жить невозможно! Ты был в нашей общаге? Не был? Так я тебе скажу: комната два с половиной на четыре, шкаф, кровать – и все. Понимаешь, дядь Сань, шкаф – и все, ничего больше! Туалет – три толчка на этаж, умывальник общий – три раковины, одна не работает. Душ… душ на первом этаже – три кабинки на всех. Дядь Сань, ты представляешь?

– Представляю. – Казалось, Сан Саныч нимало не удивился.

– И это «офицерское общежитие»! – Алексей мотнул головой. – Да что мы, вот вы сражались за Родину! В чужой стране! Ранены!

– Когда это было, – вяло отмахнулся Сан Саныч.

– А как живете? – Лешка словно бы и не заметил жеста своего собеседника. – Вот скажите, пенсии, чтобы жить, хватит? – Снова Алексей не стал дожидаться ответа, он его знал. – Не хватит! Пока заплатите за квартиру, пока туда-сюда, лекарства и прочее; а на еду? На хлеб, наверное, и то не хватит.

– Не хватит, – согласился успевший вставить слово Сан Саныч.

– А кто виноват? – И вновь данный самому себе ответ: – Власть, те, кто наверху! Сволочи! Поубивал бы всех, – выдохнул Лешка и замолчал. Его красноречие угасло.

– Нет, Леха, не так все, – возразил Рыбкин. – Не власть виновата, а люди здесь, что внизу, рядом.

– Мы, что ли? – Алексей непонимающе вытаращился на своего собеседника.

– Может, и не мы, а такие же, как мы, просто люди.

– Я что-то не догоняю… – Удивление Юдина стало сильнее.

– Каждый народ имеет такое правительство, которое заслуживает, слышал? – спросил Сан Саныч, и Лешка кивнул. – Так вот, разве не этот, – Сан Саныч ткнул пальцем в сторону, – народ голосовал за эту власть? Кто привел тех, кто наверху, к власти? Скажешь, облапошили, одурманили? А у самих ума не было? Был. Только всем вдруг халявы захотелось. Куска лакомого, все возмечтали миллионерами заделаться! Заделались. Вот пусть и получают.

– Не жалко тебе людей, Сан Саныч, – угрюмо пробормотал Лешка.

– А что их жалеть? Разве меня кто пожалел? Разве мне хоть кто… когда мне… – похоже, говорить Сан Санычу стало трудно, он на некоторое время умолк, а когда заговорил снова, его голос прозвучал совсем тихо: – Такой народ, как сейчас, недостоин будущего. Такой народ не то что любить, его ненавидеть надо! Стадо баранов! Стадо баранов, которое ведут на убой, а они этого не понимают, а если и понимают, то не собираются двинуть своей задницей чуть в сторону, чтобы уйти с пути, ведущему к бойне. А то как же – тут хоть и редкая, грязная, но травенка; а уйди вправо или влево? А вдруг там волки? И сгинешь чуть раньше срока. Народ… не народ, а ни на что не способное быдло! Вот если бы его, народ этот, расшевелить, двинуть против предательской власти, чтобы сбросить опутавшие страну оковы…

– Значит, нас может спасти только «бессмысленный и беспощадный»? – осоловело пробормотал Лешка. – Но наш народ и правда уже не тот, он не поднимется…

– Значит, его нужно разбудить, любым способом. – Рыбкин вздохнул и повторил: – Любым способом! – Затем совсем тихо добавил: – Даже самым жестоким и страшным…

Утро для Алексея наступило в полдень. Разбуженный телефонным звонком, парень поднялся на ноги, медленно побрел в направлении кухни. Он шел, а телефон звонил и звонил, звонил и звонил… сволочь…

Наконец Юдин добрался до источника звука и тыркнул кнопку включения.

– На связи, – недовольно буркнул он, и тотчас услышал в трубке голос своего ротного.

– Ты что, пил? – Майор Лукьянчиков не спрашивал, он утверждал.

Лешка почувствовал, как головная боль начинает быстро уходить в предчувствии неприятностей.

– Самую малость, вчера, – ротному было лучше не врать.

– Вчера? В смысле ночью? – Алексей представил, как Лукьянчиков недовольно морщится и молчит, решая, как поступить с провинившимся старлеем. В конце концов, видимо, решил помиловать, раз уж сам предоставил ему выходной, и не его, старлея, вина, если он так срочно понадобился, но говорить все это вслух не стал. – Тебя к комбригу. К пятнадцати ноль-ноль, и чтобы был как огурчик! Понял?