Мишень для Слепого - Андрей Воронин Страница 39

Он обманывал сам себя: если бумага существует, до нес кто-нибудь обязательно докопается. Вопрос только в том, раньше это случится или позже. Но коль уже случилось и коль Потапчук полез со своей заботой… Впрочем, забота ли это? Вполне вероятно, им руководит не желание помочь Разумовскому, уберечь его от смерти. Наверняка Потапчук что-то заподозрил и, естественно, это дело так не оставит, примется рыть глубже и дальше.

Правда, неизвестно, сможет ли он чего-нибудь нарыть.

А если и нароет, сможет ли доказать причастность Разумовского к заварухе вокруг фальшивых денег? К тому же, как прекрасно понимал Разумовский, времени на поиски правды у его соперника из параллельной службы не так уж и много. Потом-то пусть всплывает все, что угодно, пусть Потапчук окажется крайним, мол, не просигнализировал вовремя, не обратил внимания, а обратив внимание, не предпринял никаких мер по задержанию Разумовского.

"А вдруг он успеет? – мелькнула мысль. – И кто тогда окажется крайним?!.. А что если ликвидировать Потапчука? Вряд ли кто-нибудь знает о нашем разговоре.

А если даже и знает, что из того? Мало ли о чем могут разговаривать два генерала, прогуливаясь по набережной? Знакомы мы много лет, вместе начинали, вместе служили, хотя и в разных отделах… Нет, береженого Бог бережет, с Потапчуком нужно разобраться. Это хитрый лис. Недаром его все еще держат в органах, хотя он уже давным-давно должен сидеть на пенсии. За что его ценят? За нюх и проницательность. Вот за это самое его и придется убрать!"

Разумовский почувствовал, что разволновался. И не просто разволновался, а испугался. Испугался за свою шкуру, за то, что может рухнуть задуманная им афера, и вместо берега теплого моря он окажется в следственном изоляторе, а там из него постараются вытянуть признание. А если даже все и обойдется, то второго такого шанса, какой у него есть сейчас, судьба больше не подбросит.

«Да, с Потапчуком надо кончать. Слишком уж он опасный соперник И угадать его следующие шаги слишком тяжело. Да и времени заниматься гаданием на кофейной гуще у меня сейчас нет. Надо думать о том, как убежать отсюда, замести все следы, не дать схватить меня за хвост. Убрав Потапчука, я выиграю те несколько дней, которые мне так необходимы для успешного завершения операции».

И Разумовский, взяв трубку мобильного телефона, набрал номер, известный лишь ему.

– Слушаю, – послышался немного сдавленный голос майора Коптева.

– Это я, Разумовский. Ты где сейчас? Хотя постой, не говори, просто скажи, через сколько ты будешь на перекрестке – там, где обычно, Я подъеду, и мы обо всем переговорим. И кстати, как там двое наших общих друзей?

– Пока еще ничего не предпринимал.

– И не предпринимай. Вначале переговорим, а потом решим, что делать дальше.

– Минут через двадцать пять буду.

– Тогда давай.

Разумовский сам вел машину. На условленном перекрестке в районе «Аэропорта» он притормозил, увидев Коптева, подобрал его, и «волга» с тонированными стеклами понеслась по проспекту дальше. Коптев сидел молча рядом с Разумовским, ожидая, пока тот заговорит.

Покружив немного по городу, Разумовский заехал в переулок, свернул в пустынный двор и заглушил двигатель.

– Ты знаешь генерала Потапчука? – спросил Разумовский, не глядя на собеседника.

– Знаю.

– Дела пошли серьезные. Я с ним только что встречался. По-моему, эта сволочь вышла на твой след и может добраться до тебя… И до меня тоже.

– Что я должен сделать?

– То, что делаешь всегда. Но сделать это надо предельно аккуратно.

– Нет-нет, погодите, Петр Павлович, одно дело пенсионеры, совсем другое дело – генерал Потапчук. Поднимется большой переполох. К нему так просто не подобраться.

– Подобраться к нему как раз просто – его пока никто специально не охраняет. Пока не охраняет, ясно?

Адреса, по которым его можно найти, я знаю…

– Не согласен.

– Ну что ж, тогда выходи из машины.

И тут майор понял: выбора у него нет. После такого разговора или он уберет Потапчука, или Разумовский уберет его.

– Ладно, я согласен. Но план операции за мной. Какие сроки?

– Чем быстрее, тем лучше. Еще раз повторяю, майор, сделать это надо предельно аккуратно.

– Понял, не дурак.