Белая гвардия - Александр Бушков Страница 34

— Суньте руку в карман, все продолжается…

Мазур торопливо сунул руку с гранатой в карман пиджака, стиснув ее, прижимая чеку так, что не чувствовал пальцев. Выпрямился, бросил по сторонам быстрый взгляд. Добрая половина свиты успела заметить и сейчас с превеликим трудом пыталась сохранить на лицах беззаботную торжественность. Ближайшие охранники тоже видели, конечно — а вот учителя и лицеистки, судя по лицам, не успели ничего разглядеть — все, и в самом деле походило на то, что перед самой сценой девчушка едва не выронила, не рассыпала цветы, а белый из свиты Папы ей вовремя помог — и вот теперь полковник Мтанга завершает дело, сцепляет ее ручонки на букете, легонечко подталкивает к сцене, шепча что-то успокаивающее… Папа склонился, привычно поднял соплюшку под мышки, ловко принял букет, посадил на плечо, лучась широкой безмятежной улыбкой под шквал аплодисментов…

Мтанга показал Мазуру глазами на дверь слева за сценой, нетерпеливо мотнул головой в ту сторону. Мазур, стараясь держаться непринужденно, направился туда, стискивая в кармане гранату закостеневшими пальцами. За спиной все еще грохотали аплодисменты, спина была мокрой, словно его облили из ведра, рубашка противно липла к телу, граната казалась горячей…

Полковник выскочил в коридор следом, захлопнул дверь. Трое торчавших там агентов вытянулись. Мтанга произнес длиннющую фразу — резко, яростно. Что-то повелительно добавил. Троица кинулась в ту самую дверь, откуда Мазур с полковником появились.

— Покажите, — хрипло сказал Мтанга.

Мазур с некоторым усилием вынул руку из кармана. Торопливо разогнул усики так, чтобы граната вновь стала безопасной, — но не сразу разжал сведенные судорогой пальцы. Шумно вздохнул, прижавшись к стене спиной, затылком, прикрыв на миг глаза. Хорошо представлял, чем могло кончиться.

— Она, похоже, настоящая… — протянул Мтанга севшим голосом.

— Вот и мне так кажется… — сказал Мазур почти нормальным голосом.

Если честно, некоторый мандраж в коленках присутствовал — но это был не страх, а та знакомая понимающим людям оторопь, настигающая, когда все позади, все обошлось. Обошлось… Он прекрасно знал эту бельгийскую марку, дважды сам ее применял — и хорошо представлял, что могло произойти. Три сотни металлических шариков в пластиковом корпусе. Папу со свитой — да и его с Мтангой — издырявило бы в решето, выкосило бы ближайших охранников, да и первые ряды лицеисток малость зацепило бы… Все были нацелены на стрелка, на пистолет…

— Там была женщина… — сказал Мазур. — Которая ее пустила с букетом… Пожилая, белая, в лицейской форме…

— Я видел, — сказал Мтанга. По его лицу ползли крупные капли пота. — Эти трое туда и побежали… Мне нужно туда, — он кивнул на дверь. — Идите, отдайте гранату майору Ачебе, он где-то у парадного входа. Пусть немедленно отвезет на полигон и посмотрит, с чем мы имеем дело…

Мазур кивнул. Задержавшись на миг, тяжело дыша, словно долго взбирался в гору, Мтанга промолвил, глядя куда-то в пространство:

— Это не Мукузели. Рубите мне голову, это не Мукузели. Для него слишком хитро и умно…

— Вам виднее, — устало сказал Мазур и направился к выходу.

…Принцесса, похоже, до сих пор не могла опомниться, хотя все давно кончилось и за окном стоял ночной мрак. Она полулежала в кресле, прикрыв глаза, закинув на широкий мягкий подлокотник великолепные ноги. Время от времени протягивала руку к столику, ловко подхватывала звякающий льдинками высокий стакан и делала добрый глоток. Потом тихо сказала:

— В первый раз была на волосок от смерти…

— Привыкай, — усмехнулся Мазур, тоже блаженствовавший в мягком кресле со стаканом в руке. — Тебе еще политикой заниматься вовсю, так что не в последний раз…

Принцесса сверкнула на него глазами:

— Чурбан бесчувственный! Хоть бы утешить попробовал…

— По-моему, тебе это не нужно, — серьезно сказал Мазур. — Ты ведь не из тех, кого нужно гладить по головке и шептать на ушко всякие глупости, а? Не похожа на оранжерейный цветочек… За это и нравишься.

— Только за это? — сердито фыркнула Принцесса.

— Конечно, нет, — сказал Мазур. — Ты обворожительная.

Хорошо, что, произнося это, нисколечко не приходилось кривить душой. «Вот взять и подсунуть ей сейчас увесистый труд кого-нибудь из основоположников», — с ухмылочкой подумал он. Да нет, не стоит рисковать, она этим трудом в тебя и запустит…

— Плохо, что ты не знаешь французского, — протянула она, щурясь и отрешенно улыбаясь. — По-французски это звучало бы гораздо приятнее…

— Ну, кое-что я знаю, — сказал Мазур. — О, шери, ма шер пти…

— И все?

— Увы…

Открыв глаза, Принцесса разглядывала его долго и пытливо. Сказала с непонятной гримаской:

— Полное впечатление, что ты и в самом деле нисколечко не маешься эмоциями… Спокойный, как бегемот на солнышке…

— Привычка, — пожал плечами Мазур. — Никакой бравады — и в самом деле привычка. Тебя первый раз пытались убить, а сколько раз меня пытались пристукнуть, я и счет потерял. Понимаешь, со временем начинаешь относиться к этому философски. Главное, что все обошлось. Целый и невредимый… Вот и прекрасно. К чему тут эмоции и нервы тратить? Обошлось ведь…

— Это суперменство? — ехидно поинтересовалась она.

— Это привычка, — сказал Мазур без всякой рисовки. — Если уж все обошлось, к чему нервы тратить?

— Легко тебе говорить… Как представлю… — она зябко передернулась.

«Да нет, — подумал Мазур покровительственно. — Не представляешь толком, какая получилась бы картина. Потому что самое жуткое, что ты в жизни видела, — сбитая машиной собака…»

Она мечтательно протянула:

— Взять бы эту тварь Мукузели, подвесить за ноги к потолку, подойти с ножом и медленно…

— Думаешь, это он все устроил?

— А кому же еще? — сердито сказала Принцесса. — Сидит, скотина, как гиена в норе…

— А гиены разве в норах живут?

— Да нет, это я так, для пущей образности… Все равно, гиена — мелкая, подлая, трусливая… Я его знала чуточку в свое время. Руки вечно потные, глаза бегают, едва ему покажется, что ты на него не смотришь, начинает раздевать глазами, чуть-чуть и начнет слюни пускать… Ничтожество…

«Вот то-то и оно, — подумал Мазур. — Ну, определенно что-то не стыкуется! Очень уж многие, самые разные люди его характеризуют как форменное ничтожество, да и своим эмигрантским прозябанием он это доказал. Должен быть кто-то другой, умный, хитрый, коварный, способный на нестандартные ходы вроде сегодняшнего. Ведь чудом все обошлось, мог стоять и далеко…»

— Мне чертовски хочется… — начала было Принцесса. Мазур так и не узнал, что ей хочется, — бесшумной тенью на пороге возникла горничная и бесстрастно сообщила: — Госпожа, к вам полковник Мтанга…