Жесткая блокировка - Сергей Кулаков Страница 33

– Да куда уже ответственней?

– Все, молчи.

– Слушаюсь.

– Продолжай задание согласно плану, – отчеканил Дубинин. – Но больше никаких фокусов. Ты меня понимаешь?

– Очень даже хорошо понимаю.

– Морозов, провалишь задание, я лично позабочусь о твоем будущем.

– Это ты о домике в Жуковке и персональной пенсии?

– Ладно, резвись пока, – усмехнулся Дубинин. – Но будь готов к тому, что по возвращении тебя ждет не самый лучший прием.

– Ну, к этому я всегда готов, – вздохнул Роман.

– Все, отбой. Не подводи меня, прошу.

– Ладно…

То, что в конце Дубинин заговорил человеческим языком, несколько смутило Романа. Ну да, ну, недосмотрел, недопредвидел – оплошал. Подставил Дубинина, хотя тот поручился за него перед Слепцовым. Вредный старикашка теперь будет снимать с Дубинина стружку слой за слоем, главным образом за то, что на столь сложное задание выбрали капитана Морозова, агента грубого и во всех смыслах неподходящего. И Дубинину нечем будет крыть, кроме как покорным хлопаньем ресниц и вытяжением рук по швам. А то еще попрут из теплого кабинета «в поле», и закончится на этом блестящая дубининская карьера, чего Роману, по ряду причин, никак не хотелось.

«Скорее забрать список и доставить его в Москву, – постановил Роман. – Только так я смогу загладить свою вину и помочь Дубинину сохранить свой пост».

Подойдя к окну, чтобы проверить, стоит ли еще «Ситроен», он увидел, как из булочной напротив вышла девушка с корзинкой, в которой лежала поленница багетов. Это навело Романа на некоторые, не лишенные приятности мысли.

Он тихонько оделся, сбегал в булочную и купил теплых еще круассанов и пончиков. Думал порадовать Марту вкусненьким и свеженьким.

Однако проснувшаяся Марта в корне отличалась от Марты засыпающей. Та нежно поглаживала Романа и лепетала слова благодарности. Эта мрачно взглянула, объявила, что все, что случилось ночью, не имеет ровно никакого значения, и залезла в ванную, где и оставалась до тех пор, пока Роман не отправился на встречу с Мишелем. В общем, она его не сильно удивила, как говорится, привык, да и подобный контингент был ему не в диковинку. Поэтому, попив в одиночестве кофе и пожевав круассанов, он сказал через дверь, чтобы она ждала его здесь, и поехал в город.

Но от недосыпа, от разговора с Дубининым и нескрываемого презрения этой чертовки настроение было муторным, отчего Роман на Париж не глядел и думал только о том, чтобы скорее его покинуть. Ну, не задался вояж, чего уж там?

Правда, Мишель порадовал. Во-первых, сообщил, что с Муленом все улажено. Во-вторых, «Мерседес» Марты поставили на стоянку возле станции метро Пер-Лашез, откуда она может забрать его вот по этому жетону. В-третьих, ее паспорт готов, и теперь она имеет возможность ехать куда угодно под именем Евы Морозовой. К паспорту прилагались билеты на поезд, следующий до Варшавы.

– Почему Ева? – спросил Роман.

– А что, разве это не русское имя?

– Русское-то русское… Но очень редкое.

– Да? В следующий раз учтем, – сказал Мишель.

– Да все нормально, – успокоил его Роман, пряча паспорт в карман. – Спасибо за оперативность.

Мишель искоса глянул на Романа.

– Роман, вы извините меня за то, что я вынужден был связаться с Москвой раньше вас. У меня свои инструкции, и я обязан им следовать…

– Это вы меня извините, Мишель, за то, что доставил вам лишних хлопот, – возразил Роман.

– Мне кажется, вы поработали просто отлично, – заметил на это Мишель. – Я там не был, но мои люди сказали, что это – прекрасная работа. Тем более вы действовали в одиночку. Это – высший класс.

«Слышал бы это Дубинин, – подумал Роман. – А еще лучше – Слепцов».

– Благодарю за похвалу, Мишель. Приятно слышать ее от профессионала. Рад был знакомству с вами.

– Взаимно, Роман.

Они обменялись рукопожатием, нарушая правила конспирации, и разошлись, вполне довольные друг другом. По дороге Роман сообразил, что Мишель вовсе не нажаловался на него Дубинину, а, скорее, выставил в выгодном свете, а это уже подполковник, сообразуясь с грядущим гневом Слепцова, «наехал» на Романа, чтобы предотвратить повторные ошибки и застраховаться от сурового наказания.

Обычные штучки Управления.

Настроение несколько улучшилось. Ночной инцидент обошелся без осложнений. Документы выправлены, дорогу в Польшу ничто не преграждает. Даже машину Марты любезно доставили на стоянку. Москва малость взбаламутилась? Ну так и ничего, пускай икру помечут, на то они и начальство. От задания-то не отстранили, а в этом самая суть.

Даже утренняя мрачность Марты вызывала у него теперь умиление, а не досаду. Ну, сложный характер у женщины, так она сама с ним и мучается. Поди, тоже не сладко приходится. Ночью такое выделывала – дух захватывает, как вспомнить. А утром ультиматумы и суровость. На себя злится, понятно, за слабость свою женскую. И от злости кусает источник слабости. Ну, ничего, мы не обидчивые, мы все понимаем. Так даже интересней, когда у дамы характер с подвыподвертом.

Марта сидела в кресле, делала вид, что смотрит телевизор. На Романа не среагировала. Но он лишь про себя посмеялся.

– Как настроение, Ева Борисовна? – спросил он, садясь рядом.

– Вы сошли с ума? – кротко спросила она.

– Прошу.

Роман протянул ей паспорт.

– Изучайте и запоминайте. Теперь вы моя жена, госпожа Морозова. Извольте соответствовать.

– Что вы хотите сказать? – рассеянно спросила Марта, листая паспорт.

– Ну, отныне на ваших плечах лежит жарка омлетов, стирка моих сорочек и, возможно, глажка брюк. Допускается также тайный осмотр записной книжки…

– Не смешно, – мрачно сказала Марта, откладывая паспорт.

– Возможно, – согласился Роман. – Но тем не менее пару ближайших дней мы должны держаться так, будто мы уже десять лет живем в законном браке и знаем друг друга вдоль и поперек. Кстати, минувшая ночь помогла нам сойтись ближе, не так ли, милая Ева?

– Идиот, – прошипела Марта, вскакивая с дивана.

– Я имел в виду осложнения, возникшие на ферме, а отнюдь не то, о чем вы подумали, – нисколько не раздражаясь, возразил Роман. – Хотя то, о чем вы подумали, тоже в некотором роде…

– Я согласилась выполнять роль вашей жены, – сузив глаза, заявила Марта. – Но я не согласна терпеть ваши речи. Если вы не заткнетесь сию секунду, я за себя не ручаюсь…

Роман, сдаваясь, закрыл рот обеими руками. Марта в гневе была обворожительна, и он дорого дал бы, чтобы узнать, какова она в состоянии «я за себя не ручаюсь». Но он видел, что она была разозлена всерьез, поэтому благоразумно замолчал и отправился на кухню – жарить омлет.