Генералы тоже продаются - Александр Тамоников Страница 33

Встретила его секретарь генерал-лейтенанта. Впрочем, директор НИИ Александр Дмитриевич Викторов никогда не носил форму. По крайней мере Ягодин никогда в ней не видел своего шефа. Лариса Слепцова — секретарь, разбитная девица лет двадцати семи, — подводя ресницы, проговорила:

— Что-то вы рановато, Максим Владимирович. Вам на одиннадцать назначено!

— Знаю! Но если вы не против, я здесь подожду директора.

— А чего его ждать? Он на месте, только занят! Присаживайтесь.

— Что ж, подождем!

Ягодин задумался. Вспомнил, как, выходя из машины, чуть не сбил какого-то инвалида. Откуда он взялся у института? Извинения инвалид принял, правда, молча, лишь кивнув. Может, немой? Но о нем ли думать? Деньги нужны! «Семерку» продать? За нее сейчас и двух тысяч не дадут. Но даже если и дадут, то все равно эти две тысячи вопроса не решат. Нет, одна надежда на Викторова.

Профессор и предположить не мог, что встреча с инвалидом была далеко не случайна. Что под личиной инвалида скрывался прапорщик Коровко, который ловко вогнал в костюм Ягодина «жучок», и что сейчас из новенькой «Ауди», припаркованной за углом секретного НИИ, его разговор с секретарем внимательно слушает отставной капитан Зудин. А магнитофон записывает все, что слышит человек Самаранова.

В 11.0 °Cлепцова сказала профессору:

— Заходите, Максим Владимирович!

— Но от директора никто не выходил!

— А кто мог выйти, если там никого не было?

— Как не было? Вы же сказали, Викторов занят?

— Да, знакомился с новостями, читал прессу! — улыбнулась секретарь. — Разве это не занятие?

Ягодин укоризненно покачал головой и открыл дверь кабинета начальника:

— Разрешите, Александр Дмитриевич?

— Входите, Максим Владимирович! Присаживайтесь! Вы чем-то расстроены? Проблемы?

— Собственно, поэтому я к вам и пришел!

— Я слушаю вас!

— Понимаете, Александр Дмитриевич, у меня больная мама. Ей уже семьдесят восемь, но ей можно помочь, нужна операция. А на операцию деньги!

Александр Дмитриевич закурил:

— Понимаю! И вы пришли просить их у меня?

— Больше не у кого! По роду занятий я даже друзей иметь не могу.

— И какая сумма вам нужна?

— Триста тысяч рублей!

— Ого! Но чем я могу вам помочь? Я ведь возглавляю институт, а не коммерческий банк!

— Ну, может, можно как-то с руководством связаться? Я же не безвозмездно деньги прошу, а в долг. Отработаю, отдам!

Викторов, стряхнув пепел, посмотрел на подчиненного:

— Вы прекрасно знаете, что ни начальство, ни я в этом вопросе ничего для вас сделать не сможем. Смета расходов института не предусматривает благотворительности или спонсорства. Я бы вам свои дал, да у меня у самого нет денег, — врал Викторов. Были у него деньги на новую дорогую иномарку, и Ягодин знал об этом — в институте поговаривали.

Ягодин молча встал, вышел из кабинета и прикрыл за собой дверь.

Вышел на улицу, сел в «Жигули». Немного подумав, достал из кармана сотовый телефон, набрал номер:

— Оля? Привет.

— С какой радости ты вспомнил обо мне?

— Не с радости, Оля, с горя!

— Что случилось?

— Мне нужны деньги! Понимаю, у тебя семья, но мне очень нужны деньги!

— Сколько?

— Тысяч пятнадцать! До пятого сентября!

— Ничего себе! Ты же знаешь, что мы с Ромой не предприниматели и живем, как и ты, от зарплаты до зарплаты!

Ягодин вздохнул:

— Знаю! Но, кроме тебя, мне не к кому больше обратиться!

— Что так? До сих пор один?

— Один! Не встретил такой, как ты!

— Прекрати, а? Вспомни, как я к тебе относилась, как любила! Ты же меня… да что об этом вспоминать?

— Я не мог на тебе жениться, Оля!

— Ну, конечно! Секретный сотрудник секретной службы! Впрочем, я даже рада, что у нас с тобой ничего не сложилось. Сейчас я счастлива. У меня хорошая семья. Живем небогато, но не хуже других!

— Поздравляю! Я рад за тебя! Извини, что позвонил!

— Тебе для чего деньги-то?

— Лекарства матери купить. Больна она, требуются сильные обезболивающие препараты, а купить не на что! Но ладно, что ж поделать? Еще раз извини, прощай!

Женщина не дала закончить разговор:

— Да подожди ты прощаться! Успеем! Вот что! Есть у меня на книжке тысяч двадцать. На холодильник собираем! Ты к гостинице «Украина» через час подъехать сможешь?

— Конечно, я на машине, но…

— Что «но»? Или мы не люди? Подъезжай, думаю, к этому времени успею снять деньги, если очереди в отделении банка не будет! У тебя какая машина?

— Белые «Жигули» седьмой модели.

— Ясно! Найду! Но если что, подожди!

— Конечно! Деньги я верну, и… спасибо тебе, Оля!

— Да ладно! Пока!

Ягодин отключил телефон. На глаза невольно навернулись слезы. Он любил эту женщину. И если бы не работа… но что теперь об этом говорить? Сам свою стезю выбрал. Считал, безопасность государства превыше всего, ведь это и ее, Ольгина, безопасность! А государство это… на него в итоге… с большой колокольни! Знать бы, что так выйдет, поступил бы иначе. Но хватит. А то с ума сойти можно. Тяжело только с Олей будет встретиться. Еще тяжелее будет расстаться. Но то, что до конца месяца отведет от матери боль, важнее всего! Вот только где потом брать деньги? Податься на другую работу? Так не отпустят, и где он еще оклад в тридцать тысяч получит? Замкнутый круг! Включив передачу, Ягодин медленно отъехал от института, выехал на Садовое кольцо. Не торопился. До гостиницы не более получаса езды, даже в условиях плотного транспортного потока. Профессор не обратил никакого внимания на пристроившуюся сзади иномарку. До нее ли ему было?

В 17.0 °Cамаранов, закончив по телефону разговор с генералом Фединым, касавшийся командира дивизиона Табанова, решил выйти на балкон особняка, но мобильник вновь издал сигнал вызова, и бывший командующий задержался в комнате.

— Слушаю! — сказал он в трубку.

— Зудин на связи, Григорий Савельевич! Задание по профессору выполнено!

— Вот как?

— Так точно! И у меня для вас…

Самаранов прервал капитана:

— Не по телефону! Приезжай в усадьбу!

— Есть! Еду!

В 18.10 «Ауди» въехала на территорию усадьбы бывшего командующего военным округом. Охрана пропустила Зудина в дом.

Самаранов встретил подчиненного в кабинете, предложил кресло напротив своего места за рабочим столом, бросил: