Третья террористическая - Андрей Ильин Страница 33

Отбежав метров за двести, залегли в какой-то канаве в ожидании состава. Несколько боевиков остались возле вагончика, чтобы, если солдаты проснутся, забросать их гранатами.

Минут через сорок услышали гул приближающегося поезда. Из-за далекого поворота выкатился тепловоз, прорезав тьму ночи ярким лучом света мощного прожектора. Состав шел на самой малой скорости, словно ощупывая дорогу колесами. Впереди, перед тепловозом, были прицеплены две платформы, груженные мешками с песком. Все было как в тех давних, советских фильмах про белорусских партизан — ночь, мост, вражеский паровоз с вагонами и платформами, тол и народные мстители. Только у этих мстителей, в отличие от тех, были не бикфордовы шнуры и электрические взрывные машинки, которые нужно крутить на манер шарманки, добывая электрическую искру, а более современные и надежные радиовзрыватели.

Поезд приближался. Никаких саперов видно не было, похоже, на своей территории федералы нападения не ожидали. Расчет командиров оправдался.

Теперь следовало дождаться, когда состав вытянется на мост, и, пропустив вперед платформы рвануть фермы под тепловозом, который своей массой может утянуть в реку пару вагонов.

Аслан положил палец на кнопку радиовзрывателя.

Еще немного…

Еще…

Теперь можно!

Два прозвучавших одновременно взрыва срезали несущие балки мостового пролета как бритвой. Лишенная опоры ферма осела на опору и, подломившись под тяжестью груженных песком платформ, сминаясь и деформируясь, обрушилась вниз.

Но тепловоз устоял. Тепловоз удержался на срезе моста, зависнув над пропастью передней парой колес. Платформы, ломая сцепку, полетели вниз, в воду.

В вагончике охраны вспыхнул, заметался по окнам свет. Услышавшие взрыв солдаты проснулись, хватаясь за оружие. Но было уже поздно. Подскочившие к окнам боевики забросили внутрь несколько гранат, отбежав на несколько шагов и рухнув на землю. Вагончик вздрогнул от взрывов, во все стороны полетели осколки стекла, деревянная щепа и железо. Из окон полыхнуло пламенем. Вряд ли там кто-нибудь остался жив.

От состава застучали частые автоматные и пулеметные очереди. Это наугад, во все стороны, веером, не зная, где противник, палила охрана. Но скоро они залягут, очухаются, разберут цели, и огонь их станет адресным.

Чтобы не облегчать им задачу, чтобы не засвечивать себя, боевики не отвечали. Быстро собравшись в условленном месте, разобрались в походную колонну и, ощетинившись во все стороны стволами, побежали в ночь, которую подсвечивал факел пылающего сзади вагончика.

Но легко уйти им не удалось.

Спохватившиеся федералы прикрыли границу разосланными во все стороны разъездами, отсекая боевикам пути возможного отхода в Чечню. На дорогах встали БТРы, на высотках, по-быстрому окопавшись, залегли пулеметные засады…

В одну из таких они и угодили. Идущий впереди дозор срезала неожиданная, выпущенная практически в упор очередь. Они рухнули на землю, попытавшись отползти в сторону, но в небе сразу же повисли осветительные ракеты, залившие поле, через которое они перебегали, ярким белым светом. Пулеметы долбили длинными очередями, шевеля пулями землю спереди и сзади них. Через несколько минут сюда, на свет ракет, подоспеет подмога, которая ударит сзади, выгоняя их на пулеметы…

Выход был один — прорываться.

Одну из огневых точек они подавили залпом из подствольников, а вот со второй справиться не смогли. Второй пулемет вколачивал в них очередь за очередью, буквально не давая поднять головы. Как видно, помощь была уже близка, и пулеметчик не жалел патронов, надеясь удержать боевиков на месте.

По второму пулемету заработал Муса, отвлекая огонь на себя. Он всаживал рожок за рожком в сторону бьющихся на высотке всполохов, тревожа пулеметчика, выманивая его на себя. Длинные сбивающие траву очереди сместились, нащупывая назойливого, как репейник, автоматчика.

Используя секундное затишье, боевики ящерицами расползлись в стороны. Сзади басил пулемет коротко и часто огрызался автомат Мусы. Он жертвовал собой, давая им возможность уйти. В этой дуэли одержать верх было невозможно даже случайно, потому что автомат против пулемета, да еще поднятого на высотку, да в чистом поле — оружие слабое.

Муса обеспечил им передышку, которая дорого стоила. Они успели отползти к далеким кустам, которые скрыли их. Тот, стрелявший сзади, автомат осекся и замолк. Но через пару секунд застучал снова. Муса был ранен, но тем не менее продолжал вести огонь. Жить ему оставалось не больше нескольких минут, потому что пулеметчик нащупал его и теперь не выпустит.

Они бежали уже в рост, когда стрекот сзади оборвался окончательно. Все — нет Мусы…

Еще несколько дней они уходили от преследователей, огрызаясь автоматными залпами и прячась в руинах и ямах. В этой, последней, они сидели почти сутки, чувствуя, как сужается вокруг них кольцо.

Но им повезло, сказочно повезло — федералы к ним так и не сунулись! В двух шагах проходили, но к ним не завернули. Видно, не понравился им исходящий от ямы густой трупный дух, и они решили, что в эту грязь, вонь и мусор никто по доброй воле не сунется.

Дождавшись ночи, они выползли наверх и, крадучись и выбирая самый тернистый и трудный путь, двинулись в сторону гор. Только горы могли дать им надежный приют…

В отряде их встретили как героев. Состав они под откос не пустили, но мост на воздух подняли, парализовав железнодорожное сообщение на несколько дней, доказав русским и всему остальному миру, что чеченские партизаны способны успешно действовать не только на своей, но и на чужой территории тоже. Что, с точки зрения командиров, имело важное пропагандистское значение, особенно для «внутреннего потребления». В чем они были правы, потому что среди населения Ичкерии рейд скоро оброс льстящими чеченскому уху слухами о нескольких взорванных бронепоездах, сваленных под откос танках и сотнях трупов федералов.

Обратно в свой отряд Аслан не вернулся. За него замолвил слово инструктор. Использовать минеров в качестве «пушечного мяса» было глупо и недальновидно, и нескольких, наиболее проявивших себя в минно-взрывном деле боевиков оставили при штабе.

Расчет оправдался — рядовым «пехотинцем» Аслан быть перестал. Стал минером. Которые, конечно, тоже гибнут. Но только если ошибаются. А он ошибаться не собирался!

Конечно, с куда большим удовольствием он согласился бы стать писарем, но эту должность ему никто не предлагал. Потому что такой должности в отрядах боевиков просто не было.

А жаль!

Вернее — очень жаль!..