Один шаг между жизнью и смертью - Андрей Воронин Страница 32

– Ничего вы не докажете, – ляпнул Стас. Арцыбашев от души рассмеялся.

– Я думал, ты умнее, – сказал он. – Я и не собираюсь ничего доказывать. Тебя просто возьмут на месте преступления.., какого-нибудь преступления. И доказывать, что ты не верблюд, придется именно тебе. Как ты думаешь, получится это у тебя?

– Что-то я ничего не понимаю, – жалобно пролепетал Стас. – Откуда ветер дует? Вроде ничего не случилось, и вдруг такой наезд… Чего я сделал-то? Подогнал вам солидного клиента, радоваться надо, а вы…

– А я не люблю клиентов, которые мне угрожают, – закончил за него Арцыбашев. – И деньги такие мне не нужны. От них кровищей за версту разит. И если мне по твоей милости приходится в этом участвовать, я хочу, чтобы у меня была полная информация о том, что происходит.

Стас немного успокоился и покачал головой, выражая вежливое сомнение.

– Информация… – сказал он. – Это такая информация, что за нее могут башку затылком вперед поставить. И мне, и вам, между прочим, тоже. И никто не будет спрашивать, что да как. Вон, Шубин… Только имейте в виду, я его пальцем не трогал!

– Но ты там был, – уточнил Арцыбашев. – Можешь не отвечать, я и так вижу, что был. Был и все видел. А может быть, даже принимал участие в веселье. Меня это не касается. Единственное, чего я хочу, это чтобы ты понял, на каком свете находишься. Ответь мне: кто такой Арчибальд?

– Арчибальд… – Стас повел плечом и криво усмехнулся. – Имечко себе придумал, старый козел… В общем, он вор.

– Это понятно, что вор, – нетерпеливо перебил его Арцыбашев. – Все мы в какой-то степени.., гм…

– Он не “гм”, – сказал Стас снисходительно. – Он настоящий вор. В законе. И бабки эти, которые он в банк положить хочет, – скорее всего, часть общака. Точно я, конечно, не знаю, но похоже на то.

– А при чем здесь Шубин? – спросил Евгений.

– А Шубин эти денежки спер… Погодите-ка… Евгений Митрич! Вы же не собираетесь…

– Нет, – поспешно успокоил его Арцыбашев, – конечно, не собираюсь. Как можно? Ты не тревожься, чудак. Извини, что я на тебя наехал… Просто так уж я устроен, что люблю точно знать, с кем и с чем имею дело в каждом конкретном случае. И еще одно. Арчибальду Артуровичу о нашей беседе знать незачем, как ты полагаешь? Тебе, прямо скажем, похвастаться перед ним нечем, так что…

– О чем вы говорите, – сказал Стас. – Я – могила. Только и вы.., того…

– Обо мне не беспокойся. Дальше этого кабинета наш разговор не пойдет.., разумеется, если ты будешь себя хорошо вести. А ведь ты будешь себя хорошо вести, правда?

Стас вздохнул, но промолчал.

– Кстати, – продолжал Арцыбашев. – Я тут просматривал твое досье… Ну, не надо так выпучивать глаза, еще выпадут ненароком… Ты же работаешь в охране, должен бы знать, что у меня свой отдел кадров. Без этого в нашем деле никак. Неужто не знал? Ну, ты даешь! Так за что тебя из армии поперли? Знаю, что доказать ничего не смогли, знаю… Только я – не военная прокуратура. Ты тогда с прокурором деньжатами поделился, вот он и “не смог” ничего доказать. Но документики остались, и свидетели до сих пор живы. То-то ты в банк устроился… Это, конечно, не дивизионная касса, но все-таки похоже, правда?

– Блин, – сказал Стас. На переносице у него выступили крупные бисеринки пота. – Да уберите вы эту лампу! Как в гестапо, ей-Богу…

– А ты думал, что можно решить все проблемы, просто стырив чей-то паспорт и приклеив на него свой портрет? – Арцыбашев снисходительно улыбнулся и погасил лампу. Стас вздохнул с облегчением. – Я тебе, дружок, не участковый мент, я не за папки с отчетностью отвечаю, а за чужие деньги. Чувствуешь разницу? Ладно, не будем о грустном. У тебя ведь была группа, насколько я помню. Где они сейчас?

Стас неопределенно покрутил в воздухе ладонью.

– Да так, – вяло откликнулся он, – по мелочи… Лохотрон крутят.., и вообще…

Арцыбашев до половины наполнил квадратный стакан из стоявшей на столе квадратной бутылки и ногтем подтолкнул его по гладкой поверхности стола в сторону Стаса. Тот вопросительно взглянул сначала на стакан, потом на хозяина, благодарно кивнул и выпил виски, как холодный чай. Евгений протянул ему открытую пачку и терпеливо держал се на весу, пока Стас ковырялся в ней слегка дрожащими пальцами, силясь ухватить сигарету.

– Ты можешь их снова собрать? – спросил он, давая охраннику прикурить.

– Зачем? – спросил тот, глядя на него поверх огня.

– Да так, – ответил Арцыбашев, со звонким щелчком закрывая зажигалку. – В общем, незачем. Просто я с детства мечтал иметь собственную гвардию, как Наполеон.

– Темните, Евгений Митрич, – сказал Стас.

– Допустим. Но я еще и плачу. Наличными. И еще одно, Стас…

– Да?

– Будь добр, произноси мое отчество полностью. Договорились?

* * *

Расставшись с Арцыбашевым, Юрий немного прошелся пешком.

Был конец мая – время, когда весна больше похожа на разгар лета. Столбик термометра перевалил за двадцатиградусную отметку, от нагретого асфальта пахло битумом и поднималось липкое марево, которое могло бы легко стать настоящим зноем, если бы не легкий ветерок, который дул вдоль улиц, шевеля салатовую листву, еще не успевшую потемнеть, запылиться и повиснуть жухлыми тряпочками в напоенном ароматами выхлопных газов воздухе. Машины проносились мимо, расталкивая теплый воздух и шелестя шинами по гладкому асфальту, по тротуарам текла густая, как кофейная гуща, людская река, просачиваясь в стоки подземных переходов и всасываясь в двери магазинов и станций метро. У лотков с мороженым и квасных бочек то и дело возникали водовороты, откуда-то волнами наплывал запах жареных цыплят и бастурмы.

Он свернул с Нового Арбата, предпочтя людской каше и горячему асфальту зеленую прохладу Бульварного кольца. Здесь, по крайней мере, ничто не изменилось, и даже старики с домино и шахматами остались на месте. В течение нескольких минут Юрий боролся с иллюзией того, что это те же самые люди, которые сидели здесь и пятнадцать, и двадцать лет назад. Впрочем, некоторые из них, вполне возможно, и впрямь проводили на этих скамейках не первый десяток лет. Кто-то из них мог даже помнить волосатого мальчишку Филарета, его приятеля Цыбу и девочку Алену, которые частенько гуляли здесь втроем. Цыба обожал подкрасться со спины к задумчивым шахматистам и во всю глотку гаркнуть: “Рыба!!!”, после чего все трое убегали, хохоча от избытка переполнявшей их энергии.

Юрий прогнал воспоминания. Менять что-либо было уже поздно. Время, когда можно было подкрадываться сзади к пенсионерам и выкрикивать глупости, безвозвратно миновало, и Алена жила теперь в огромной, похожей на антикварную лавку квартире с камином и своенравным чучелом рыцаря в сверкающих доспехах и каждый вечер встречала на пороге не какого-то абстрактного мужа, на которого Юрию было бы наплевать, а Цыбу – того самого, что пугал когда-то шахматистов вот в этом сквере…