Против лома нет приема - Леонид Влодавец Страница 32

Конечно, как выяснилось, европейский аккуратизм, сохранившийся в этом семействе, резко увеличил шансы Тарана быстро отыскать дискету.

Дело в том, что все тридцать две коробочки с дискетами были пронумерованы. На узких гранях у них были налеплены скотчем отпечатанные на принтере крупные номера — от 1 до 32. Таран как-то сразу допер, что дискету надо искать в коробке с номером 18. Здесь он уже особо не мудрил, вытащил коробку просто пальцами, открыл голубую пластмассовую крышечку и увидел девять одинаковых темно-красных пластиночек, упакованных в тонкие целлофановые мешочки. На каждой из них была прилеплена аккуратная линованная наклеечка с печатными буквами «INDEX» и красивыми фломастерными цифрами, накрашенными от руки по трафарету: «18-01», «18-02», «18-03» и так далее. По идее, раз дискет было девять, то с другого края должна была лежать искомая.

Однако вот тут-то и произошел облом.

С самого края находилась дискета «18-10», перед ней: «18-08», а между ними лежала вдвое сложенная зеленая бумажка-квадратик, на которой было написано:

«Анечка, прости меня за хамство, но 18-09 я взял себе, она мне очень нужна. Верну завтра вечером. Твой Генчик».

Таран тихо выругался. Блин, вот уж фокусы жизнь выкидывает! Пошел бы к Генке сразу, глядишь, и не потребовалось бы это вторжение в чужую квартиру… И стыдоба бы не охватывала за то, что он в квартирного воришку превращается. Теперь надо было как можно скорее ставить все на место и уходить.

Так Юрка и сделал. Поставил коробку на место, аккуратно прикрыл дверцу тумбы, оглядел пол — заметных следов от обувки не осталось. После этого пошел к двери, уже хотел было открыть, но остановился, услышав на лестнице голоса. Судя по всему, разговаривали совсем рядом, на площадке перед дверями. Говорили громко, как видно, это были люди здешние. Таран прислушался, о чем базар. Выяснилось, что это два деда каких-то беседуют, как всегда, конечно, властям кости перемывают:

— Господи, до чего ж дошли, а? Сербов бомбят, а наши только вякают чего-то! Хоть бы пару ракет послали этих… Какой номер не помню…

— С-300, Авдеич, С-300 они называются. Только как ты их пошлешь, когда их еще на хохляцкой границе задержат? А? Это ж не прежде, когда СССР и Варшавский Договор были. Теперь мы и есть, как Тэтчерша говорила: «Верхняя Вольта с ракетами».

— Однако они ж поначалу-то, когда Примаков над океаном развернулся, поволновались! Пять тысяч боеголовок имеем, как-никак! Звезданули бы хоть пару, чтоб им, гадам, война медом не казалась! А теперь все ясно: опять на задних лапках ходить будем да подачки выпрашивать… Эх, помереть бы поскорее, чтоб всего этого не видать!

Тарана, конечно, вопросы внешней политики мало волновали. Он лично считал, что сербы не стали бы особо выступать, если б не понадеялись на братьев-славян, что их, понимаешь, в обиду не дадут. Однако братья у них оказались горазды только чернильницы и яйца колоть о стену американского посольства. А сами сербы, должно быть, тоже больше имели амбиций, чем амуниции. Нет, сейчас только и время для войны-то! Юрка теперь хорошо знал, что дивизия, на территории которой стояли «мамонты», — это гроб с музыкой. Офицеры пьют, солдаты воруют, и наоборот. Птицын, например, почти серьезно утверждал, что, если б было необходимо, МАМОНТ, равный по численности неполному батальону, мог бы нейтрализовать эту дивизию. То есть обрубить связь, захватить и уничтожить склады с техникой, вооружением и боеприпасами, блокировать казармы — короче, навести шороху, после которого дивизия перестала бы существовать как войсковое соединение. Так что сейчас России, пожалуй, лучше бы не изображать из себя великую державу. А деды пусть мелют языками, их все одно в президенты не выберут…

Тем не менее базарить они могли долго, а Тарану это было не с руки. В том, что разговор может затянуться. Юрка убедился, когда деды, не щадя ветхого здоровья, едва искурив по одной сигарете, задымили по второй. Это он подсмотрел в дверной глазок. Через этот же глазок Таран разглядел, что старые вояки, похоже, вышли из 55-й квартиры, ранее принадлежавшей Павлу Степановичу. Может, один из них его папаша? Или дядька какой-нибудь… Но Тарану от этого не легче. Так или иначе, но тот дед, который вселился в квартиру, насчет Юркиного посещения вряд ли осведомлен. Зато он поди-ка уже хорошо знает, кто проживает в соседней квартире, а возможно, даже в курсе того, что Анины родители уехали отдыхать.

Конечно, Таран прикидывал, что если он сейчас, соблюдая выдержку и спокойствие, не спеша и не дергаясь, выйдет из квартиры, а затем аккуратно запрет за собой дверь, то деды вряд ли заподозрят в нем домушника. Фактически он ничего не выносит из квартиры, даже этой пресловутой дискеты 18-09. Ни сумки, ни даже пластикового пакета в руках у Юрки не было. Так что подозрительно будет только само появление незнакомого парня. Возможно, примут за какого-нибудь Аниного хахаля. Нового после Гены или хорошо забытого старого.

Тем не менее Тарану вовсе не хотелось показываться этим хрычам. У дедов сталинской закваски подозрительность еще та. Запросто запомнят морду или прикид хотя бы, а потом дадут все сведения ментам, если это почему-то потребуется. Поэтому Таран решил, что подождет, пока деды искурят еще по паре сигарет и пойдут обратно в 55-ю квартиру.

Но туг по лестнице зашаркали шаги и послышалось некое знакомое кряхтение. Мама родная! Это ж та самая бабка, которая повстречалась с Аней, Геной, Лизкой и Тараном, когда они сюда телевизор привозили зимой. Таран даже запомнил, как ее зовут — Валентина Петровна. Ну как же старая карга мимо двух таких свежих кавалеров пройдет? Конечно, остановится и начнет трепаться. А деды от избытка женского внимания расцветут и станут комплименты отпускать образца 1941 года. А заодно, конечно, припомнят все болезни, от радикулита до ишемии, начнут выяснять, кто сколько пенсии получил в последний раз, почем нынче места на кладбище, и обсуждать прочие актуальные для себя проблемы. Это может на час, а то и на два затянуться. Хорошо, если деды догадаются пригласить бабку в гости, принять по сто грамм, но она, конечно, начнет отнекиваться, жеманиться и согласится только после получасовых переговоров. Даже полчаса, учитывая нерешенность проблемы с дискетой, — это много. Нет, ждать столько времени было нельзя.

Таран решил действовать так, как подсказывала обстановка. Он неторопливо отпер дверь, вышел на лестничную площадку и старательно закрыл замки, повернувшись к дедам спиной. Но те, поскольку уже перемывали кости депутатам за то, что не смогли проголосовать как следует, на Юрку внимания не обратили. А бабку, которая только-только взгромоздилась на площадку, Таран приятно удивил, поприветствовав:

— Здравствуйте, Валентина Петровна! — после чего не очень быстро продефилировал на лестницу, оставив бабку в полном недоумении, кто это с ней поздоровался.

Чем дальше Таран уходил от площадки, тем больше прибавлял в скорости, а последние марши несся скачками через две ступеньки. На улицу он, однако, вышел спокойным шагом и столь же неспешно направился в соседний подъезд, где обитал Гена.