Черный трибунал - Виктор Доценко Страница 32

— Но вы не такой, как все…

— Чем же я отличаюсь? — не понял Максим.

— Понимаете ли, господин Нечаев, в каждом из нас дремлет убийца. — Он быстро взглянул в глаза Лютому. — Да-да! Только не все мы это осознаем, подавляем в себе естественный инстинкт уничтожить тех, кто мешает нам жить. Или просто тех, кто слабее нас. Подавляем, выискивая оправдания: неотвратимость уголовного наказания, мораль, совесть, религиозные убеждения… В конце концов, те, кто мешают нам жить, могут оказаться сильнее, предусмотрительнее, изворотливее, умнее нас. Могут нанести упреждающий удар. Но если бы в один прекрасный день было объявлено: идите, люди, режьте врагов, стреляйте, вешайте, топите — можно все и за это не будет никакого наказания! Более того, не будет и опасности…

— Похоже, мы уже близки к этому времени, — неожиданно вставил Лютый. — И я… — Максим хотел было поделиться своими недавними соображениями, но Прокурор вдруг энергично перебил его:

— Вот о вас как раз и речь… Вам приходилось убивать людей и до этого.

Вам давались самые высокие полномочия. Вы знали, что, убив человека, вы не понесете наказания. Скорее наоборот: любой на вашем месте ощутил бы в себе ласкающий жар удовлетворенного инстинкта убийства. Это если выражаться высоким штилем. — Прокурор хитро улыбнулся. — Так вот, Максим Александрович, в отличие от многих других, вы никогда не находили в человеческой смерти удовлетворение.

Вы никогда не убивали людей потому, что хотелось, потому, что искали радость в их мучении, или даже потому, что эти люди просто мешали вам жить. Всегда, во всех ситуациях вы убивали исключительно по необходимости. Как, впрочем, и сегодня, — твердо заметил он. — Именно поэтому, на мой взгляд, вы — идеальный ликвидатор. Дело вовсе не в специальной подготовке, аналитическом складе ума и умении мгновенно выбирать из тысяч решений единственно правильное, то есть в том, чего вам не занимать. Дело в подходе к проблеме. Но для идеального ликвидатора вы слишком совестливы. Вы задаетесь вопросами, ответы на которые получены задолго до вас. Я даже могу предположить, о чем вы думали несколько часов назад.

— О чем же? — с возрастающим напряжением в голосе спросил Нечаев.

— Наверняка вы подумали, что понятие «ликвидатор» сродни понятию «палач», — произнес Прокурор, и Лютый в который уже раз подивился проницательности этого человека. — А думать об этом не надо, надо просто делать свое дело. Считайте, что я — теоретик, а вы — практик. Защищать законность можно и должно незаконными методами, путем выборочного террора против тех, для кого закон не писан. Вы ведь согласны с таким утверждением?

Максим многозначительно промолчал, и Прокурор, не дождавшись ответа, продолжил:

— В прошлый раз я уже говорил вам: наши встречи следует свести к минимуму. Вас не должны видеть даже в радиусе десяти километров от этого особняка. Но сегодня утром мне почему-то показалось, что вы не до конца осознали роль, на которую согласились, и потому я предложил встретиться именно теперь, после первой вашей успешной ликвидации. Я, впрочем, и не сомневался, что она будет успешной.

Нечаев не очень понимал, как он должен реагировать на слова собеседника.

Закурив, Прокурор пустил в потолок колечко дыма и, мягко улыбнувшись, добавил:

— Максим Александрович, раз и навсегда забудьте слово «палач». Вы — хирург-практик, задача которого ампутировать пораженные метастазами ткани. Вы — человек самой гуманной в мире профессии, хотя, к сожалению, и не бескровной.

Диагноз ставится мной, диагностом-теоретиком, и пусть каждый из нас и остается при своем: у теоретика чистые руки, а у хирурга чистая совесть. Вас устраивает такая формулировка? Или я в чем-то не прав?..

— Нет, почему же, вы правы, — согласился Лютый и с усмешкой добавил:

— Вы всегда правы…

— Вот и отлично. Что ж, Максим Александрович, профессионального цинизма, присущего настоящим хирургам, у вас еще не наблюдается. Ничего, дело наживное. Зато у вас есть иное, не менее ценное качество: в смерти другого человека вы не ищете удовлетворения. Смерть ради смерти — это не для вас. А теперь, — поднявшись из кресла, хозяин особняка включил компьютер, — давайте поговорим о следующих пациентах «Черного трибунала». Фамилия Миллер вам ни о чем не говорит?

— Нет.

— Он же Немец. Очень любопытная личность. Бывший подполковник Генерального штаба Советской Армии. Целеустремленный, умный и циничный прагматик, — включая компьютер, начал Прокурор.

После этих слов с языка Нечаева едва не сорвался вопрос: «Как и вы?»

Однако собеседник, казалось, умел читать мысли гостя.

— Однако все его замечательные качества направлены лишь на достижение полной, неограниченной власти над людьми. И он хорошо понимает, что в наше время дает такую власть: деньги. Вот, взгляните…

Конечно же Прокурор был прав: хирургическое вмешательство невозможно без крови, но и существование России в нынешней ситуации невозможно без радикального вмешательства.

Эта формула казалась Лютому справедливой на сто процентов, и, приняв ее, он забыл о своих недавних треволнениях.

Прокурор, циник и прагматик, отлично понимал очевидное: мало безукоризненно владеть каким-либо ремеслом, надо еще подобрать для этого ремесла нужное определение. Пусть даже это и ремесло профессионального ликвидатора.

А почему, собственно, ликвидатора? И почему ремесло? Тяжелый, кровавый, но необходимый для общества труд!..

Следующей жертвой Максима стал влиятельный азербайджанский мафиози Джамал-Кемал Гашим-заде, специализирующийся на наркоторговле и известный в российской столице под соответствующей занятию кличкой Гашиш.

Это был настоящий наркобарон с обширнейшими связями, человек крайне жестокий и своевластный. Его бешеный темперамент стал причиной смерти множества бедолаг, втянувшихся в наркотический омут. Как известно, за удовольствие надо платить. Наркотики — очень дорогое удовольствие. Гашиш не любил ждать, когда его жертвы раздобудут нужную сумму. Он просто подсаживал на иглу тех, у кого была хоть какая-то недвижимость. Наркоманы безропотно подписывали дарственную на его имя, после чего Гашиш с легким сердцем позволял им сдохнуть от передозировки. Таким образом, сдавая или продавая квартиры или даже целые дома.

Гашиш заработал огромные деньги. Когда-то начинавший в столице с мелкой торговли анашой, сейчас Гашиш с друзьями развернулся вовсю.

Он наладил каналы, по которым в Москву хлынули кокаин, героин, опиум, даже ЛСД, не говоря уже про экстази, которым Гашиш любил побаловаться и сам.

Этот наркобарон собственноручно прикончил нескольких своих должников, зверски измываясь над ними. Он отрезал у них уши, носы, выкалывал глаза, выжигал у них на коже раскаленным прутом цитаты из Корана. Гашиш органически ненавидел русских, которые постоянно ставили ему преграды на пути к богатству. Кроме того, русские урки убили в тюрьме его брата.