Флибустьерские волны - Александр Бушков Страница 32

В пехоту Мазур перешел уже через четверть часа, проехав на«бьюике» не более километра. Причин было несколько, и все – серьезные.

Во-первых, он абсолютно не знал города, понятия не имел, чтоего ожидает за очередным поворотом – широкая улица или тупик, из которогопридется долго выбираться. Во-вторых, добраться до того района, где жилаПакита, самостоятельно нечего было и думать. Пришлось бы то и делорасспрашивать аборигенов, а это чревато – человек в роскошной машине сместными номерами, совершенно не ориентирующийся на улицах, запоминаетсянадолго. В-третьих, в любую минуту его могли тормознуть полицейские, проверитьдокументы порядка ради – а какие у него документы? Усы, лапы и хвост – вот ивсе наши документы...

Так что он очень быстро припарковался в тихом местечке,оставил ключи в замке зажигания – сопрут, и ладно – и безмятежнойпоходочкой направился неизвестно куда, в западном направлении, присматриваясьукрадкой, каким именно манером местные останавливают такси – канареечно-желтые,в черную шашечку, со щитами на крышах. Ага, кое-что проясняется – небрежныйсвист, взмах руки, в точности как в читанных однажды романах... О том, чтокатегорически не принято останавливать такси, в котором уже кто-то сидит, он итак знал – тут вам не Союз, тут буржуйские порядки...

Никто не обращал на него внимания. Обычная улица с самымиобычными прохожими, преобладают пуэрториканцы, смуглые и курчавые, но и белыхизрядно. Магазинчики, кинотеатры, светофоры, полно красивых девушек всимволических платьицах, пальмы растут, как дома – лебеда, попадаются пешиеполицейские в разукрашенных яркими эмблемами рубашках, но на Мазура не обращаютникакого внимания: вид приличный, в розыске не числится, общественного порядкане нарушает...

Одним словом, жить можно было и здесь. Достав из карманапятерку, он купил в киоске ледяную банку извлеченной из холодильника кока-колы,выпил ее, присев на скамеечку, выбросил банку в урну и направился дальше.Увидев, что многие листают на ходу толстые газеты с цветными заголовками иснимками, свернул к расположившемуся прямо на улице газетчику и тоже обзавелсямаскировки ради.

К его некоторому удивлению, на первой странице он узрелогромный снимок новоявленной соседки по причалу и по тихой улочкеочаровательной мисс Кимерли Стентон, изображенной в красном купальнике, накоторый материла пошло не больше, чем на носовой платочек. Улыбалась она заученно,но выглядела весьма, весьма... Огромный заголовок гласил: «Кинозвездаотправилась ловить привидения!» Бегло пробежав первые строчки, Мазур узнал, чтовосходящая звездочка, оказывается, чуть ли не с детских лет питает склонность кохоте на призраков – и вот теперь сняла на Пасагуа старинный особняк, где,по заверениям компетентных лиц, привидения шастают что ни ночь, толпами ишеренгами, так что, никаких сомнений, очень быстро очаровательная Ким наловитпризраков столько, что цена на них на рынке моментально упадет, и окажутсяпосрамлены самые завзятые скептики, не верящие в реальность загробной жизни.

Тут же помещалась фотография того самого лысого типа –фамилия его, оказалось, Билли Бат, он имеет честь служить агентом-менеджеромкинозвезды, ну да, все правильно...

Призраки, говорите? Мазур моментально вспомнил, как Кимберлипризналась ему, что с детства боится привидений, и личико у нее при этом былодостаточное серьезное. Почему же тогда? Как она выразилась? «Естьобстоятельства...»

Ах, ну во-от оно что! Кажется, он сообразил, что к чему –очередные выкрутасы растленного буржуазного мира, волчьи законы... Как там этоименуется? Ага, шоу-бизнес!

Скорее всего, дело тут наверняка не в экстравагантном хобби,а в хитрой рекламной кампании. У них, в Голливуде, это обожают. Все-таки онаеще, посмотрим правде в глаза, не настоящая, патентованная и признанная звезда,а именно – восходящая. Еще не факт, что восходящая звезда непременно взойдет.Может и чебурахнуться на взлете, не достигнув небосклона. Значит, все это –чисто рекламная шумиха для поддержания интереса публики: ну как же,очаровательная кинозвезда гоняет шваброй привидений по мрачному старинномуособняку – и лучше всего, в том самом купальнике, так оно гораздо болеезрелищно... Разлагаются господа капиталисты самым наглым образом, им бы...

– Эй, парень!

Мазур остановился, сбившись с шага, повернул голову.

– Да ты, ты, борода веником, я тебе говорю! – рявкнулиуже гораздо ближе. – В белой курточке! Куда летим?

Преспокойно сложив газету, Мазур неторопливо огляделся. Онстоял возле небольшой площади, завершавшейся невысокой старинной церковью –несомненно, испанским католическим соборчиком, учитывая его облик. Зеленелиаккуратно подстриженные газоны, по периметру площади стояло несколько скамеек сгнутыми спинками, но людей тут не было ни души, время уже близилось к полудню,и жара прогоняла с улиц тех, у кого не было неотложных дел.

Метрах в десяти от Мазура остановился армейский джип,покрашенный в классический оливковый цвет, с какими-то цифрами и буквами надверках. За рулем сидел здоровенный детина в белоснежной морской форме и каске,на которой огромными литерами было выведено: «NP», рядом с ним располагалсявторой, форменный брат-близнец и по росту, и по грозному облику, и по одежде. Атретий – та же горошина из одного стручка, отличавшийся разве что нашивками,свидетельствовавшими, что эта дылда носит гордо звание сержанта и являетсясамым главным среди троицы, – остальные-то рядовые, сразу видно...

– Ну, ближе, ближе! – словно бы с некоторой даже радостьюпонукал сержант, маня Мазура рукой.