Один к десяти - Александр Тамоников Страница 31

— И че? Меня не трогай, и я никого не трону.

— Значит, едем?

— Какой может быть базар? Конечно, едем. Хоть посмотрим, что там за дела.

— Тогда пошли писать рапорт?

— Пошли.

В 14.00 началось собеседование. Военнослужащие входили в канцелярию и клали на стол рапорта. Никто из подразделения не отказался. Доронина это тронуло. Оставалась самая «больная» категория — солдаты, едва прослужившие полгода.

Одним из первых зашел Горшков. Он подошел и аккуратно положил перед командиром лист бумаги. Доронин взял его, прочитал.

— Ты в школе учился?

— Учился. А че?

— Да у тебя, извини, в слове «еще» сразу три ошибки.

— Как это?

— Это я образно. Но ошибок очень много.

— Ну и че? Главное, понятно, о чем я написал.

— Да, смысл понятен. Хорошо подумал?

— Хорошо.

— Никто давления не оказывал?

— Не понял?

— Никто не заставлял тебя писать рапорт?

— А! Нет. Сам решил. Могу еще написать.

— Ты понимаешь, на что идешь?

— На войну, че не понять-то?

— А готов ли ты к войне?

— Разве я плохо стреляю? Я из своего пулемета мишени кладу с первой короткой очереди.

— Это так. Здесь ты мастер. Меня интересует, морально ты готов?

— К чему?

— Ну к войне, к чему же еще? Ведь людей, возможно, придется убивать.

— Если они, чечены, по нам палить будут, то че их не валить? Ждать, пока они замочат?

— Ну ладно, включаю тебя в списки. Давай следующего…

В 16.30 Доронин передал Горину список личного состава вместе с кипой рапортов.

— Что же, вижу, вы никого не стали менять?

— Никак нет. Все добровольно, в виде индивидуального рапорта изъявили желание принять участие в выполнении боевой задачи. Серьезного повода кому-либо отказать у меня не было.

— Это вас не удивило? Я насчет того, что никто не отказался? Не насторожило?

— Удивило? Может быть. А вот насторожило ли? Нет. Я с каждым провел собеседование и предоставил право выбора. Да и знаю я их всех как свои пять пальцев. Разные люди, но коллектив нормальный, боеспособный. Так что не было необходимости менять личный состав даже частично.

— Признаюсь, ожидал, что отказники будут. Но личный рапорт — это документ. Хорошо. Комбат за верил список?

— Так точно.

— Тогда все в порядке. Ну, товарищ старший лейтенант, как говорится, флаг вам в руки. Завтра в 15.00 выезд в учебный центр. Машины для вас запланированы на 9.00, грузите все необходимое — и в путь. На полигоне вас встретит подполковник Кузнецов Илья Борисович. Занятия начнете послезавтра. Планы у Кузнецова. По темам определитесь — какую задачу вам предстоит в будущем решать. Через несколько дней к вам прибудут инструкторы, специалисты в разных областях, прошедшие Чечню. График занятий вас ожидает плотный, но по Суворову — «тяжело в учении — легко в бою». До убытия на полигон мы с вами не увидимся — вызывает начальство. Нет вопросов? Хорошо. Можете идти.

Через день на полигоне начались занятия. Подполковник Кузнецов — начальник учебного центра, человек заслуженный, прошедший Афганистан, побывавший и в Чечне, где был ранен. Из командира штурмового батальона стал начальником стрельбища, как сам он называл свою должность. Основной достопримечательностью полигона являлась высота, носящая название Брана. Название это было перенесено офицерами одной из частей, выведенной из бывшей Чехословакии. Эта Брана и была основным местом проведения занятий с ротой Доронина, цель которых — «Организация и ведение длительной обороны ротного опорного пункта в условиях горно-пустынной местности». Прав был Горин — по теме занятий вполне можно было предположить, что действия подразделения в Чечне будут носить позиционный характер. Только вот какой? Активный или пассивный? Этот вопрос оставался открытым.

Несколько дней бойцы при помощи шанцевого инструмента создавали опорный пункт, с индивидуальными ячейками для стрельбы в полный рост, с многочисленными ходами сообщений, блиндажом,

КНП — командно-наблюдательным пунктом, — хранилищами боезапаса и провианта. Траншеи выкапывались по самому хребту высоты согласно схеме круговой обороны. И хотя почва в данной местности была сравнительно мягкой, работа выматывала солдат до предела. А что будет в горах? Там придется буквально вгрызаться в каменистый грунт. Об этом не хотелось думать. Распорядок дня выработан был жестко. По сути, роте предстояло нести постоянный усиленный караул, и уже здесь он был введен, как только опорный пункт принял надлежащий вид. Пространство вокруг высоты окружили оцеплением и превратили в стрельбище. Огневая подготовка велась непосредственно из окопов. Чтобы максимально приблизить реальную обстановку к боевой, позиции роты несколько раз обстреливались из стрелкового оружия и два раза огнем минометной батареи.

Инструкторы, прибывшие сюда, делали свое дело мастерски. Пули, выпущенные ими, ложились совсем рядом с бойцами, заставляя последних постоянно падать на дно окопов, но тут же вскакивать и вести ответный огонь по мишеням, которые тросами подтягивались все ближе, к «мертвой», недосягаемой для огня обороняющихся зоне. Цель такого занятия состояла в том, чтобы под огнем «противника» уничтожить как можно больше мишеней, не допустив их в так называемую мертвую зону. Если это не удавалось, то «бой» считался проигранным и все повторялось заново. До тех пор пока солдаты не перестали шарахаться от свиста и близких фонтанчиков пыли, выбиваемых пулями, а делали свое дело — уничтожали приближающегося «противника».

Обстрел минометной батареей начался рано утром и заставил многих вспомнить маму. Начался он неожиданно и психологическое воздействие оказал большое. Мины ложились вокруг позиций, сам факт близких разрывов, пороховая гарь заставили бойцов вжаться в земляные стенки окопов. Растерянность была налицо, но паники не было. Урок был извлечен, и уже повторный удар не заставил солдат суетиться. Под разрывы мин они быстро и слаженно заняли свои позиции, готовясь отразить нападение.

Затем инструкторы провели целую серию занятий по рукопашному бою на случай, если враг все же ворвется в траншеи опорного пункта. Снайперы занимались отдельно и получили неплохие навыки. Отрабатывались даже действия при условном выходе из боя офицеров и большей части сержантского состава. За короткое время рота максимально была подготовлена, насколько позволили условия равнинного полигона, к выполнению локальной задачи.

Изменения произошли и с самими бойцами. Как внешне, так и внутренне. Лица посерьезнели, пренебрежение стариков к молодым явно не выражалось, и сигаретой теперь делился каждый, невзирая на сроки службы, что еще недавно в части было невозможно. Солдаты обращались друг к другу по имени, и между ними стало появляться нечто, похожее на братство. Не было взаимных оскорблений, и само слово «дух» выпало из лексикона. Теперь оно предназначалось для обозначения будущего противника.