Ультиматум губернатору Санкт-Петербурга - Андрей Константинов Страница 30

— Ничего, — сказал он. — Фиксируем. Он достал из-под куртки на переднем сиденье «Никон» с длиннофокусным объективом и навел его на Хромого. На кассете, которую он зарядил сегодня утром, уже была снята встреча Дуче с Финтом.

Не доходя метров трех до машины, Семен Ефимович вытащил из кармана ключи с брелком сигнализации. «Форд» мигнул габаритами, раздался негромкий щелчок центрального замка.

— Дуча! — услышал он голос за спиной.

И неуверенный и наглый одновременно. Он резко обернулся. Незнакомый, одетый с раскладушек мужик…

— Что… вам угодно?

«Что тебе, пидор, угодно? Откуда ты меня знаешь? Откуда ты взялся, шилом бритый?» Ванька как будто прочитал его мысли и тихонько сказал:

— Я Иван… из Приозерска. От…

— Что? Какой Иван? Куда прешь, клизма? Иван опешил. Он совершенно не ожидал такой реакции. Он был готов ко всему — даже к выстрелу в упор. Но не к такому.

— Я от Козули.

Дуче понял, что уже окончательно сошел с ума. Козуля мертв, хотелось закричать ему. Его разнесло в клочья. Понял? На молекулы, на атомы… Жмурики гонцов не присылают. Или присылают?… Они присылают гонцов из преисподней… Умри ты сегодня, а я завтра… Очкарик явился лично, приплыл на галере…

— Я — Прапор. Ты понял, Семен? — услышал он голос. И увидел маленькие злые глазки. Они мгновенно и надежно соединили его с реальным миром. С миром, в котором есть ищейки из ЧК, ментуры, есть подставные и… Вот, значит, что! Нет, кумы, меня вы хер возьмете! Теплым меня не купите.

Семен Ефимович выронил брелок на асфальт, рука рванулась к карману. В живот ему уперлись стволы обреза.

В сотне с небольшим метров от них Сашка-Краб щелкал затвором «Никона». Из салона «волги» он не мог видеть оружия в руках коллеги, но точно знал — оно уже появилось. Странный тип, прихвативший Хромого, был явно дилетантом. Именно такие особенно опасны, так как непредсказуемы. Краб щелкал затвором фотоаппарата и ждал выстрела.

Дуче внезапно обмяк. Вид обреза, самого нетабельного оружия в мире, отрезвил его. И еще — тупая морда Прапора. У лагерного вертухая такая морда — обычное дело. А опера… нет, не тянет этот лох на опера. Видно, точно — приозерский барыга.

— Убери волыну, — жестко сказал Дуче, — пока не замели.

— Чего?

— Ствол убери, сапог хренов. В машину, быстро.

Дуче поднял с асфальта ключи. Оторопевший Прапор так и стоял с обрезом двустволки в руке.

Выстрела не прозвучало. Сашка-Краб озадаченно покрутил головой и снял, как коллега сел в машину Хромого. Что-то есть во всем этом… Только вот что?

Дуче резко, с проворотом колес, рванул с места. Стотридцатисильный двигатель позволял. Автомобиль пересек сплошную осевую и резво пошел в сторону Петропавловки по Кронверкской набережной. Следом за ним неотступно катили две неброские машины наружки. Сверкал на солнце шпиль над Заячьим островом, текли по тротуару люди. Гид лопотал что-то по-английски группе японцев или корейцев возле огромного автобуса. Туристы задирали головы и непрерывно фотографировали. Ветерок доносил слабый запах навоза из зоопарка.

И никто не догадывался, что только что дьявол свел вместе двух своих слуг. Темно-синий, почти черный «скорпио» уносил их по набережной.

* * *

Лешка ушел на работу, и Наталья осталась одна. Нужно было ехать на биржу, но не хотелось. Она решила, что поедет завтра. С инспектором у нее сложились нормальные отношения… Да и толку-то от биржи, по правде говоря, никакого. Кризис.

Все утро она чувствовала странное беспокойство. Пыталась отвлечься, заняться по-хозяйству. Ничего не получалось. Она включила ящик, пощелкала каналами и через пять минут выключила. Везде гнали либо сериалы, либо вчерашние экономические и криминальные страшилки. Положительным было только одно — заметно меньше стало рекламы. Кризис.

Запиликал телефон. Она вышла в прихожую, сняла трубку:

— Алло!

Рядом с телефоном свисал с вешалки Лешкин шарф. Она прижалась к нему щекой. Жесткие ворсинки кололись. Как Леха, когда небритый… небритая Птица. Смешно…

— Наташа? — спросил из трубки незнакомый голос.

— Да, слушаю.

— Наташа, я вам по поручению Алексея звоню. У нее мгновенно пересохло во рту, ворсинки впились в щеку хищными когтями. Вот оно — предчувствие!

— Вы меня слушаете? — спросил голос из страшного далека.

— Да, — прошептала она. — Что случилось? Случилось… случилось… СЛУЧИЛОСЬ!

— Меня зовут Геннадий. Возможно, Алексей вам рассказывал. Мы вместе когда-то…

— Я поняла. Вы вместе… сидели. Что с Лешкой?

— Все в порядке. Вы не волнуйтесь. Но нам нужно принять некоторые предварительные меры…

— Господи, да что с ним? — Наталья почти кричала.

— Наташа, я сейчас к вам поднимусь. Я внизу, у подъезда… Вы мне доверяете?

Она колебалась. Даже на расстоянии Финт ощутил, что она колеблется. Необходимо чуть-чуть дожать бабенку:

— Я пришел по просьбе Алексея. Мы друзья, и он просил помочь.

— Я… сейчас позвоню Лешке.

— Бесполезно, — быстро сказал Генка. — На работе его нет.

— А где он?

Невидимый Генка вздохнул и произнес:

— Я иду к вам, я уже поднимаюсь по лестнице. В трубке раздались гудки. Наталья медленно опустила ее на аппарат и уткнулась лицом в колючий Птицын шарф.

Через двадцать секунд прямо над головой мелодично запел гонг. Она вздрогнула и продолжала стоять неподвижно. Тишина… секунда… две… три… Гонг зазвучал снова.

* * *

Дуче появился с опозданием почти на двадцать минут. Леха уже надеялся, что он не приедет. Слабенькая была надежда, но все же была. В 10:50 ее не стало: на улице напротив мастерской остановился «форд-скорпио». В грязноватое окно Леха видел, как вылез из машины Семен Ефимыч. Он остановился, закуривая, потом нырнул обратно и нажал на клаксон.

«Ничего, Сема, подождешь… Я тебя ждал. Я тебе ничего не должен… свое отработал. Подождешь!»

Дуче дважды прошелся за окном туда-сюда. Покуривал, поглядывал по сторонам. Да, пацан все-таки Птица. Характер показывает. И не знает, кто настоящий хозяин положения. И у кого козыри покруче… Можно было бы и подождать его, потешить… Да времени нет. Хер с тобой, извинюсь. А потом… потом сам все поймешь.

Дуче отшвырнул окурок и вошел в мастерскую. После яркого солнечного света показалось темновато. Висела на подъемнике потрепанная «бээмвуха», густо пахло бензином и маслом. Птица в комбезе синего цвета разбирал какой-то агрегат на верстаке. Стараясь не испачкаться, не зацепиться за стеллажи с металлическим хламом, Дуче подошел сзади. Кашлянул, и Леха обернулся.

— Здорово, Птица. — сказал Семен дружелюбно. — Извини, брат, опоздал.