Ставок больше нет - Кирилл Казанцев Страница 30
Ставок больше нет - Кирилл Казанцев читать онлайн бесплатно
– А толку от этого... – негромко заметил Борисов.
– Послушайте, ребята, только не надо падать духом! – Сумин вообще снял очки. – Вы поймите – изначально у нас не было другого шанса их зацепить, кроме как при передаче денег! Поэтому давайте не горевать, а думать! Утром передача! И я хочу знать, насколько мы к ней готовы! Михайлов, ерш твою медь! Что по месту?
– Я не понимаю ничего. – Игорь покачал головой. – Это все какая-то мистификация. Мацкевич оставит деньги в этом месте без труда. Но только преступники их не смогут оттуда взять! Ни под каким видом!
– Почему же это? – Сумин опять нацепил очки.
– Площадь полностью открыта для обзора. Ни фонтанов, ни пальм. Только памятник. И что-либо вынуть из этой урны и остаться при этом незамеченным у похитителей нет ни единого шанса.
– А если через городские коммуникационные подземные линии? – как бы невзначай поинтересовался Сумин.
– Мы проверяли и такую возможность.
– Каким же это образом?
– Помните, по делу Тюрина работали?
– Ну, помню!
– С тех пор у нас осталась схема городских подземных коммуникаций. Мы наложили план города на эту схему.
– И что вышло?..
– А ничего! – опять развел руками Михайлов. – Под землей подобраться к площади практически невозможно.
– Практически? – уточнил начальник УУР. – Или невозможно?
– Невозможно, – исправил свою ошибку Игорь.
– А может... – несмело начал Гнедков и сразу же замолчал, смутившись под направленными на него взглядами коллег.
– Что – "может"?! – передразнил его Сумин. – Ты чего ломаешься, как мятный пряник?! Начал говорить, так говори до конца!
– А может, они специально прокопали подземный ход под эту самую урну? – Он огляделся по сторонам, ожидая услышать насмешки в свой адрес. Но насмешек не было. Даже наоборот – Михайлов поддержал его:
– "Топтуны" проверят и такой вариант. Этой ночью.
– А если похитители контролируют место? – спросил начальник УУР.
– Это уже проблемы "топтунов", – отозвался Михайлов. – Но я думаю, они сумеют не засветиться.
– Ладно, поехали дальше. – Сумин обвел взглядом всех присутствующих. – Почему именно тридцать первый маршрут? Кто может ответить?
– Похитители могут, – мрачно буркнул Борисов.
– А кроме них? – невозмутимо продолжал Сумин.
– Да, наверное, никто, Федор Михайлович! – сказал Игорь. – Мы проверили – мимо дома потерпевшего проходят пять маршрутов общественного транспорта в нужную сторону. Различия крайне невелики... Настолько, что даже и говорить о них не стоит.
– Остановки?
– Возле дома – одна для всех маршрутов. Та же самая картина и на площади.
– Короче говоря, – подвел итог Сумин, – эти суки нам ни одной, даже самой малюсенькой зацепки так и не дали.
– Получается, что так, – пришлось согласиться с ним Михайлову.
– Где сейчас взводный ОМОНа?
– Вместе с командиром отряда проводят рекогносцировку на площади. Им там завтра работать.
– Не думаю, – огорошил всех Сумин.
– Почему? – удивленно спросил Михайлов.
– При таком раскладе деньги будут брать где-то по дороге к площади. По-другому тут никак не получается. Так что ОМОН придется держать в машинах. Наружка, надо думать, тоже на площади?
– Нуда.
– Их задача меняется. С утра они берут под контроль потерпевшую. Даже не ее, а тот пакет, что будет в ее руке! И ведут этот пакет до самой площади! Если он окажется в урне, то тогда будут работать по урне! Но я думаю, им этого делать не придется. У преступников только один вариант – взять эти деньги при перевозке. Другого нет. По крайней мере, я его не вижу. Значит, сейчас надо будет кого-нибудь отправить в тот автопарк, где ночуют "тридцать первые". Пусть проверяют каждый автобус досконально. А еще лучше будет, если там, на том самом маршруте, будут наши водитель и кондуктор.
– Мне ехать? – начал подниматься с места Михайлов.
– Нет, ты-то как раз и останься! – Опер, повинуясь жесту начальника, вернулся на свое место. – Я кого-нибудь из молодых туда отправлю. А в экипаж омоновцев придется ставить. И пару человек в гражданском выведем на остановку, которая перед остановкой у дома Мацкевич. Чтобы в салоне тоже были наши люди.
Начальник УУР развернулся к Гнедкову:
– Ты деньги пометил?
По первоначальному замыслу предполагалось поставить метку радиоактивными изотопами. Не дешево, но сердито – невооруженным глазом не различается, а при наличии в руках простенького счетчика обнаруживается легко.
– Утром помечу, – ответил Гнедков. – Все же какая-никакая, а радиация. И оставлять ее на ночь в квартире...
Никто не возражал – самого слова "радиация" если и не боялись, то, по крайней мере, относились к нему с уважением.
Конечно, специалисты из экспертного отдела убеждали, что использование изотопов стронция совершенно безопасно для человеческого организма. Но то же самое с пеной на губах доказывали авторитетные товарищи и тогда, когда набирали добровольцев в Чернобыль. Так что у собравшихся в этом кабинете были некоторые основания относиться к чужим словам... м-м-м... несколько критически.
Сумин еще раз оглядел подчиненных и приказал:
– А сейчас – по кабинетам и всем спать! У нас завтра тяжелый день! В пять утра все должны быть на ногах!
Ворочаясь на стульях в своем кабинете, Игорь долго не мог уснуть. Ему все никак не давала покоя мысль: "Но почему именно тридцать первый?! Ни сорок второй, ни двадцать девятый, а тридцать первый?!" Он уснул, так и не разрешив загадку.
Это утреннее время – между тремя и пятью часами – на флоте называют "собачьей вахтой". Самое тяжелое время для бодрствования – даже хорошо выспавшегося до этого человека все равно клонит в сон.
Город спит. Ушли на отдых в свой гараж машины-"поливалки", экипажи автомашин вневедомственной охраны чутко дремлют в укромных местах. Даже бродячие собаки куда-то подевались – тоже, наверное, спят и видят свои собачьи сны.
В это время на промысел выходят городские бичи. Ну, не обязательно бичи в том смысле, в каком это слово обычно принято использовать. Если говорить мягче, то люди, потерявшиеся в этой жизни. К их числу можно отнести не только люмпенов и спившихся деградантов. Многие пенсионеры, оказавшиеся вдруг без средств к существованию, промышляют сбором "пушнины", чтобы хоть как-то выжить в стране, власти которой циничны и жестоки по отношению к тем, чьими руками создавалось то, что они уже больше десятка лет делят и никак не могут поделить.
Через площадь Гагарина медленно брела женщина. Возраст определить невозможно – лица не видно, оно полностью закрыто тенью, падающей от низко надвинутого на лоб толстого платка. Но походка – старческая, шаркающая. Плечи опущены. И одета не в лохмотья и не в рубище, одежда целая и чистенькая, но только такая носилась лет этак двадцать назад.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии