Кавказский фокус - Сергей Самаров Страница 3

Василий Васильевич подошел к водительской дверце. Али опустил стекло, как-то натянуто кивнул в знак приветствия, словно что-то мешало его затылку шевелиться, дико повращал глазами, но сказал вполне членораздельно и даже не заикаясь:

— Садись, Василь Василия. Джамсутдин желает поговорить с тобой.

Подполковник Сварог сразу понял и дикое вращение глаз, и неестественный кивок Али, и даже его манеру разговора.

Прежде Али Темирханов всегда разговаривал с ним на «вы», а тут резко перешел на «ты», даже не спросив согласия, — такой переход однозначно настораживал и привлекал к себе внимание. Скорее всего, это означало, что в затылок Али упирался ствол пистолета, невидимый в вечернем полумраке. И этот ствол был готов к тому, чтобы ткнуться в голову подполковника, как был готов и к выстрелу.

Староверов сразу просчитал ситуацию. Если Али под стволом пистолета заставили приехать сюда и вызвать подполковника, то этот человек с заднего сиденья намерен убить их обоих. Если бы он хотел что-то узнать, разведать, то необходимости ехать сюда у Джамсутдина, если это он, не было, можно было просто заставить заговорить самого Темирханова. Он не настолько силен духом, чтобы устоять и не дать показания.

И Джамсутдин должен был это видеть и чувствовать. Там, откуда он только-только вернулся, все чувства постоянно напряжены до предела.

Али вернулся оттуда же год назад. Но ему суд дал только год заключения, а после освобождения он должен еще пять лет ежедневно отмечаться в райотделе полиции, что Темирханов постоянно и делал, хотя работал в соседнем поселке, где собирал на станке стеклопакеты для окон. Для этого он выезжал из дома на сорок минут раньше, сначала заезжал в райотдел, отмечался у дежурного, потом на выезде из поселка его традиционно останавливали на посту ГИБДД, спрашивали, не забыл ли отметиться, обязательно звонили в райотдел и проверяли его слова.

У Али создавалось впечатление, что над ним просто издеваются, поскольку такая деятельность совершенно не вписывалась в обязанности инспекторов ГИБДД, но возразить он в силу своего нерешительного характера пока ничего не мог и только однажды пожаловался подполковнику Староверову. Тот по своим каналам в республиканском ФСБ связался с прокуратурой района и сумел договориться. После этого проверки на посту ГИБДД прекратились. А до этого машину Али подолгу обыскивали и только потом, с большой задержкой, отпускали человека на работу.

Темирханову, чтобы не опоздать, приходилось ехать с превышением скорости. А впереди часто стояла патрульная машина ГИБДД. В результате выписывали штраф. За месяц накапливалось пять-шесть квитанций на уплату штрафов.

Простым уголовникам жилось несравненно легче, чем осужденным по «триста пятьдесят девятой». Но Али был осужден еще по части третьей ^[6], то есть просто за участие в вооруженном конфликте или в боевых действиях. Получил реальный срок и еще пятилетний последующий надзор.

Там же, на «зоне», он, мягкий по характеру человек, всеми третируемый, получил поддержку от другого осужденного по той же статье, от своего земляка Джамсутдина Абдурашидова, которого до этого знал только мельком, да и то в детстве, когда мальчишками дрались улица на улицу.

Джамсутдина осудили по части первой, приписав ему еще и вербовку, поскольку он уговорил уехать с собой своего друга детства, соседа и известного в стране борца-дзюдоиста Исрафила, впоследствии погибшего в Ираке. За что получил в два раза больший срок, чем Али Темирханов, и обязан был еще восемь лет находиться под надзором, то есть ежедневно отмечаться в полиции.

Джамсутдин только неделю назад вернулся домой, и Али уже дважды говорил о нем по телефону с подполковником Сварогом. И с самим Джамсутдином говорил о Свароге. Пожелал их познакомить как можно быстрее, потому что, как сказал Али, по ночам в дом Джамсутдина приходят чужие люди. Это следовало пресечь. Кто может приходить в дом по ночам, Али прекрасно знал, потому что к нему самому трижды приходили. После второго визита он обратился к подполковнику Староверову. Сварог решил проблему кардинально, и при этом все произошло за квартал от дома Али, того нельзя было ни в чем обвинить.

— Джамсутдин честный и справедливый, — объяснял Али. — Как когда-то простые люди в России справедливой жизни искали, становясь большевиками, так и он, и я — мы хотели новой честной жизни себе и всем, а потому в ИГИЛ подались. Мы же не знали, что там на самом деле творится. Мы верили тому, что нам говорили. Просто Джамсутдин — романтик. И его легко обмануть снова. Скажут, не к тем людям он в Сирии попал, пообещают с хорошими людьми познакомить, и все, и снова уведут. А хороших в ИГИЛ не бывает, я это сразу понял.

Василий Васильевич воспринимал это беспокойство Али Темирханова, которому взялся помочь вернуться к нормальной жизни, как свое. И готов был поучаствовать одновременно и в судьбе Джамсутдина Абдурашидова, чтобы и того тоже уберечь от опрометчивых шагов. Ведь всегда легче остановить человека до того, как он станет преступником, чем разыскивать и уничтожать его после совершения преступления.

В этот раз Сварог не знал, Джамсутдин ли сидит на заднем сиденье. Но легко просчитал, что ему в данный момент никак нельзя отходить от машины на открытое место. Сразу последует выстрел в голову Али, а потом и в подполковника, оставшегося без прикрытия. Конечно, в любого человека еще нужно попасть, тем более — из пистолета. Даже с близкого расстояния, если противник умеет правильно себя вести, попасть не всегда удается.

Особенно сложно произвести выстрел, например, в голову. То есть на поражение. Корпус подполковника хорошо прикрыт металлокерамическим бронежилетом, пробить который пистолетная пуля не сможет. К тому же в руке Староверова оставался автомат. Но надо еще предохранитель опустить и затвор передернуть. А на это всегда теряется до двух секунд минимум. Но противник не знает, есть ли патрон в патроннике. Именно на этом можно было и сыграть.

Кроме того, в кармашках, прочно подвешиваемых к бронежилету на «липучках», имелись две гранаты «Ф-1». Одна была учебной, вторая — боевой. Различить их можно только по цвету. Боевая всегда зеленая, а учебная черная с белым крестом на одной из граней. Только как вспомнить, в каком кармашке граната учебная, в каком боевая… Конечно, у учебной гранаты есть в нижней части отверстие, в которое попадает мизинец, если гранату вытащишь, но прощупать отверстие через плотный кармашек-подсумок, имеющий собственное плотное дно, невозможно. Действовать в этой ситуации можно или с помощью автомата, или с помощью гранаты, или вообще с помощью одних только рук. Но действовать можно только в машине, иначе человек с заднего сиденья застрелит Али.