Ядовитый полигон - Сергей Самаров Страница 3

–  Все в порядке, старлей, – капитан затоптал очередную сигарету. – Комбат разрешил. Он, кстати, звонил коменданту города. Тот вообще еще не в курсе. Ничего о происшествии не слышал. Но ему менты не докладывают. Они сразу к нам обратились. Молодцы, оперативно сработали. Короче, сейчас подъедут три БТР: две «восьмидесятки», одна «восемьдесят-А» [1]. Боекомплект полный, вплоть до дымовых гранат [2]. Устроит такой расклад?

–  Годится, – согласился я. – Спасибо…

–  Подполковник Нажмутдинов ждет за воротами в своем «уазике». Поезжай за ним. Удачи…

Хотя ментовский подполковник и сказал, что дело происходит в пригородном поселке, ехали мы минут сорок. Впрочем, скорость устанавливал ментовский «уазик» с простреленным стеклом со стороны водительского сиденья. Должно быть, машина уже пострадала в бою. Может быть, и водитель пострадал, а его место занял один из омоновцев, сопровождавших подполковника.

Я занял место наводчика орудия на БТР-80А и всю дорогу ехал с поднятым верхним люком. Все-таки я не мотострелок и не привык наблюдать окрестности через смотровые щели и приборы внешнего обзора. Там своя, специфическая привычка нужна. Я же предпочитал смотреть на происходящее вживую, и не только на том определенном участке, который виден в смотровую щель, а вообще на все вокруг.

Мы миновали город по окраинам, и потому, наверное, дорога мне показалась долгой. Потом какое-то время ехали по достаточно приличному асфальту, но недолго. Дорога вдруг разом превратилась в разбитую колею. Но амортизаторы и колеса [3]бронетранспортера делали эти условия приемлемыми – по крайней мере в большей степени, чем для того же ментовского «уазика». Тот сбросил скорость, за ним вынужденно начали тормозить и бронетранспортеры. Но и эта разбитая дорога тянулась недолго. Через десять минут снова пошла ровная дорога, а потом показались огни поселка. Самого населенного пункта еще видно не было, но, как это обычно бывает, небо над ним расплылось в темноте светлым пятном. На въезде ментовский «уазик» затормозил и остановился перед первыми домами главной улицы. Мой бронетранспортер шел первым, я легко выбрался из люка и двинулся к Нажмутдинову.

–  Почти приехали, – проинформировал меня подполковник. – До места четыре квартала. Дом находится рядом с поселковой площадью. На нее выходит кирпичный забор. Метра три, наверное, высотой. Не заглянешь. Ворота со стороны улицы, металлические, глухие. Давай-ка ко мне в машину, там свет есть. План посмотрим.

Он снова забрался на переднее сиденье, я заскочил на заднее, потеснив одного из омоновцев, и подумал, что ментовскому подполковнику с его габаритами следовало бы ездить на автобусе. Там ему легче поместиться, усаживаясь сразу на двух сиденьях. Он был не толстый, но очень широкий, причем что в плечах, что ниже спины – одинаково. Трудно жить в мире с такими размерами – хоть габаритные огни вывешивай вместо погон.

Водитель-омоновец включил в салоне свет, делая из нас вполне подходящую мишень для нескольких очередей. Уничтожить сразу всех, кто мог здесь командовать, кроме моего сержанта, – что может быть лучше для бандитов любого калибра! Но, видимо, менты лучше меня знали местную обстановку и потому не маскировались. Кроме того, присутствие трех бронетранспортеров могло охладить пыл самых безрассудных стрелков. Шахмардан Саламович в дополнение еще и фонарик включил, потому что салонный свет в «уазике» был отвратителен. В луче фонаря показался листок из школьной тетрадки в клетку, где от руки слева был нарисован план двора, а справа на двух рисунках – план дома. Первый и второй этажи.

–  Там еще и подвал есть, – сказал подполковник. – Но его плана у нас нет. А этот – нарисовал сосед. Прямо здесь, на месте. Попросили, и он нарисовал с условием, что мы при штурме постараемся его дом не обстреливать. Их разделяет только забор – все тот же, кирпичный, трехметровый.

При его сильном акценте я с трудом понимал некоторые слова. Вроде бы человек при должности и чине, наверное, учился где-нибудь, мог бы по-русски и лучше разговаривать…

Откуда-то из глубины поселка донеслось несколько коротких и хлестких автоматных очередей. Я по звуку определил, что одновременно стреляли шесть стволов. Значит, огонь вели и менты, и бандиты одновременно. Плотный, должно быть, завязался бой, не позиционный. Или бандиты пытались прорваться, или менты, не дожидаясь нас, увидели какую-то возможность штурма. Но их остановили. Потом взорвалась граната. И опять я по звуку определил, что это «РГД-5». У «наступательной» гранаты осколки разлетаются недалеко, и потому заряд у нее не такой мощный, как у «Ф-1»; следовательно, и звук взрыва слабее.

–  У ваших парней гранаты есть? – спросил я.

–  Кто их знает, – пожал плечами подполковник. – Это же Кавказ. Здесь каждый держит собственный арсенал. А кто что с собой носит, я не проверяю. Главное, чтобы штатное табельное оружие было.

–  А по штату вам гранаты полагаются?

Он ответил что-то невнятное. Кажется, забылся и ответил на своем языке. Но меня этот вопрос волновал мало. Я принял из рук подполковника план, перевернул, чтобы лучше его рассмотреть, и задал интересующий меня вопрос:

–  Поселковая площадь где?

Шахмардан Саламович обвел пальцем круг рядом с забором.

–  А памятник Ленину где? – спросил я.

–  Ты здесь был? – спросил он подозрительно.

–  Не был. Ни разу…

–  А откуда про памятник знаешь?

–  А разве бывают поселковые площади без памятника Ленину? – спросил я с наигранным удивлением.

–  Не бывают, – согласился подполковник и ткнул пальцем в листок. – Здесь стоял.

–  Убрали?

Вообще-то памятники Ленину без оснований убирают редко. Чаще сами жители их ломают. Руки отрывают или голову – и создают те самые необходимые основания для настоящего сноса. А позже изуродованное детище советского изуродованного искусства, естественно, полностью сносят, чтобы пейзаж своим уродством не портило. Не восстанавливают практически никогда.