Ночь Стилета-2 - Роман Канушкин Страница 3

Счастья всем!

Однако ситуация несколько вышла из-под контроля. Жертв оказалось значительно больше. Теперь Евгений Петрович знал, что всего в тот день было уничтожено тридцать семь человек, и вот реальной его проблемой на сегодня стало то, что ликвидировано должно быть на одного человека больше.

Счастья всем! Удачного дня!

…Несмотря на увлечение трудами склонных к метафизике авторов, Евгений Петрович был далек от разного рода нумерологии и уж тем более от мистического трепета перед цифрами. Однако стоило признать, что тридцать семь — плохое число. Опасное. Их должно было стать на одного больше.

Число тридцать семь сложилось так: тридцать человек погибли на свадьбе во время взрыва этого кулинарного шедевра — свадебного торта — и последовавшей за этим перестрелки. Еще один человек был ликвидирован далеко-далеко отсюда, более чем за тысячу километров от места взрыва, и, хотя некоторые были против этого, Евгений Петрович, собственно по натуре человек очень мягкий, все же понял, что складывающиеся обстоятельства потребовали именно такого решения. Еще шестеро как раз были теми, кто знал Евгения Петровича прежде. Да чего там, можно сказать, что они были его парнями, его «детьми», и только Богу известно, сколь мучительно-тяжелым оказалось для Евгения Петровича принятие подобного решения и сколь безмерной была его печаль.

Только Богу. Или черту. Здесь уже не разберешь. Они были его парнями, но… его парнями, вышедшими из-под контроля.

Самый лучший из них, тот, кто был для Евгения Петровича ближе остальных, вывел их из-под контроля и сделал опасными. Нет-нет, пока еще все было в порядке, но Евгений Петрович немало пожил на этом свете и видел некоторые вещи насквозь: он выпустил из бутылки страшного джинна, ему и решать проблему. И может, действительно лишь черту известно, сколь глубока его печаль, но их должно было быть на одного больше. Их должно было быть семеро, его мальчиков, ему предстояло похоронить их всех.

И потом уже безмолвно оплакивать. Но вышла проблема. В такой же солнечный день, как и сейчас, чуть более трех недель назад, Евгению Петровичу доложили, что не все пошло гладко.

Одному из них удалось уйти.

— Кому? — тихо спросил Евгений Петрович и после небольшой паузы довел свой вопрос до конца:

— Ему?

— Так точно, — было ответом. — В самый последний момент он сорвал маску и смешался с толпой. Снайперам пришлось вести огонь по официантам. А это уже было чрезмерным. На грани провала.

— Паршивец, — произнес он с улыбкой и сам удивился неожиданным ноткам облегчения в голосе, — он всегда был умничкой…

Тот, кто докладывал Евгению Петровичу о положении дел, лишь пожал плечами.

Какое-то хорошее воспоминание осветило лицо Евгения Петровича, и так же, не меняясь в лице, он мягко произнес:

— Сколько тебе дать времени, Гринев, на исправление этой ошибки?

— Товарищ генерал… Евгений Петрович…

— Найди мне его. Обложи, как волка. Он один, испуган, ему некуда деваться. Ставь мне здесь жирную точку! — выпалил он быстрым горячим шепотом.

— Поставлю, — пообещал Гринев.

— И-и, Гринев, я сказал, что он напуган? Но при этом он абсолютно спокоен и опасен вдвойне. Не забывай.

— Я все про это знаю, — холодно произнес Гринев.

«Злится, — подумал Евгений Петрович. — Пускай… Немножко огонька здесь не помешает. Совсем немножко. Гринев и так имеет холодную голову, иногда даже чересчур холодную; наверное, поэтому он и не дотягивается до того, другого, которого теперь ему предстояло превратить в загнанного зверя».

— Не злись, сынок, — мягко проговорил Евгений Петрович, — я просто тоже кое-что про это знаю.

— Я перережу ему все коммуникации. Куда бы он ни пришел, там уже будут мои люди, я знаю про него все. Ведь в конце концов он живой человек, а люди обычно после себя следят. Оставляют следы. — Он помолчал, а потом с плохо скрываемой неприязнью добавил:

— Даже если их считают лучшими, они оставляют следы.

Евгений Петрович выслушал это сообщение, чуть качая головой, а потом почти равнодушным тоном произнес:

— Не сомневаюсь, ты знаешь, что делать.

В этот самый момент Евгений Петрович искренне так считал, но…

Тридцать семь — плохое число. Число смерти.

С тех пор прошло больше трех недель, а Санчес словно провалился сквозь землю. Залег? В какой-то конспиративной берлоге, известной лишь ему? Но мы освежили все его контакты, рано или поздно он должен появиться. Так он это дело не оставит. И вот в тот момент Евгений Петрович будет обязан находиться на шаг впереди. Или хотя бы на полшага. На маленькую половинку шага.

Поступающая оперативная информация показала, что складывающаяся шахматная партия будет, пожалуй, самой непростой в жизни Евгения Петровича.

История с Санчесом плюс Попрыгун… Очень неприятный сюрприз ждал с этим неожиданным спасителем Лютого, прозванным ими Попрыгуном. После происшествия в больнице, где Попрыгун спас жизнь Лютому во второй (или в какой?) раз, стало невозможно игнорировать тот факт, что они имеют дело с профессионалом. Дальше было делом техники. Та самая последняя фотография со свадебным тортом за несколько секунд до взрыва. Она облетела все столичные СМИ, никто не делал из нее тайны. Что ж, очень удобно. Наш Попрыгун запечатлелся на этой фотографии.

Правда, очень смазанным и на заднем плане, его никто бы не смог узнать. Но детальный анализ показал, что этот человек приготовился к разбегу. Попрыгун, так, маленькая размазанная фигурка. Он приготовился к разбегу, чтобы совершить свой спасительный прыжок. После компьютерной обработки фотографии они получили более-менее сносный портрет Попрыгуна — модный пижон в солнечных очках.

Работали дальше. Попытались «снять» очки. Что-то получили. Дальше действительно было делом техники. В том числе и пробиваться сквозь все закрытые досье. Более того, как только столкнулись с закрытой информацией, стало ясно, что напали на след. У Евгения Петровича имелся ключик, который мог отпирать все сейфы с закрытой информацией. Подобное труда не составит, чик-чик — и… Его звали Игнат Воронов. Видимо, за умение устраивать подобные вечеринки, как это было с летающими скальпелями в больнице, он получил служебное имя Стилет. Команда, сверхсекретное подразделение, теперь уже не существующее. Все это было не очень хорошо. Евгений Петрович немедленно затребовал всю имеющуюся информацию. Сейчас Попрыгун числился на должности какого-то водилы в частной охранной фирме. Это что еще за енки-пенки? Полученная о Стилете информация нравилась Евгению Петровичу все меньше. Надо было немедленно действовать. Кто-то из них уже предпринял первые ходы. Санчес? Или этот самый Стилет?

Да, получалась непростая шахматная партия. Пожалуй, уровня Большой игры. Только… Все это уже было. Все это мы уже проходили, подобные шахматные расклады. Правда… в то время Евгений Петрович был моложе. Более рисковым, азартным, более сумасшедшим. Все это, черт побери, называется одним словом — он был моложе. И падать ему в то лихое время было не особенно высоко.